Когда с бурными изъявлениями чувств было покончено, пришлось раз пять, не меньше, повторить ему рассказ о том, как бывший гарпунер в одиночку завершил строительство трубопровода.

– Ах! – восхитился Лидор. – Моя догадка о том, что только старина Неб сможет дойти до самого кратера, оказалась поистине гениальной. Это и называется даром предвидения; все великие правители наделены им, не правда ли?

Присутствующие благоразумно воздержались от возражений.

– Что ж, прекрасно, прекрасно! – заговорил король, снова приняв серьезный вид. – Час пробил, и теперь пора переходить к последнему пункту моего плана. Мне остается лишь открыть цистерны и утопить наших врагов прямо в их логове. Эта операция принесет нам полную и окончательную победу. Только представьте – всего один жест положит конец двадцатилетнему гнету. И совершу этот жест я… Мне кажется, это событие достойно быть увековеченным в памятнике, вы не находите? Я уже представляю себе мраморное изваяние: я, с рукой, лежащей на колесе, открывающем шлюзы…

Нат и Неб быстро переглянулись. Им обоим хотелось призвать короля к осторожности, но они не знали, как бы половчее это сделать. Лидор определенно был не из тех правителей, с которыми можно безнаказанно спорить.

Он вдруг хлопнул в ладоши, отмечая окончание аудиенции, и камергер незамедлительно проводил гостей в приготовленные для них апартаменты, где их уже ожидал накрытый стол с угощением.

Вскоре после этого на все городские площади снарядили герольдов, чтобы они восславили перед подданными короля славные подвиги Ната, Неба и Анакаты. Как всегда переменчивая, толпа тут же принялась пылко восхвалять тех, кого еще час назад охотно повесила бы. Когда же было объявлено, что открытие водяных кранов состоится завтра, на восходе, ликование толпы приняло совсем уж невероятный размах, и улицы Аквадонии стали ареной буйных гуляний, которые продолжались всю ночь напролет.

А Нат и Неб тем временем размышляли, есть ли у горожан в самом деле повод для такой радости.

– Нутром чую, что ничего хорошего из этого не выйдет, – пробурчал гарпунер. – Если вся эта вода, такая ледяная, каскадом хлынет на комок расплавленной лавы… Брр!

– Знаю, – мрачно откликнулся Нат. – Я тоже об этом думаю. Но не могу придумать, что же нам предпринять. Кто прав, кто заблуждается? Ни черта не понимаю!

Они сидели рядышком на одном из балконов дворца, откуда был виден весь город и окружающая его пустыня. Анаката покинула их, чтобы присоединиться к празднику, уверенная, что война вот-вот закончится. На все сомнения своих товарищей она только пренебрежительно пожала плечами и ушла, веселая и оживленная.

– Ну а ты, Сигрид? – спросил Нат. – Что ты обо всем этом думаешь?

«У меня плохое предчувствие, – призналась девушка. – Думаю, что Лидор слишком многое себе вообразил. Во всех цистернах Аквадонии не хватит агуальвы, чтобы затушить метеорит. Для этого нужно ее в сотни раз больше! Так что задуманная атака только ухудшит положение».

– А если ты попробуешь телепатически разубедить короля? – предложил Нат.

«Нет, это ни за что не сработает. Он слишком крепко вбил себе в голову эту идею, причем уже давно. Так что выкорчевать ее никак не удастся».

Празднества продолжались всю ночь, заполняя улицы невыносимым шумом. С верхних этажей зданий нескончаемым дождем сыпались конфетти и серпантин, люди шатались по улицам, хохоча и горланя песни, наряженные в гротескные карнавальные костюмы, а то и совсем нагишом, заляпав причинные места голубой краской. На крышах сияли огромные бумажные фонари в форме рыб. За полночь на площади перед дворцом стихийно разразилась невероятная оргия, где десятки и сотни тел, сплетаясь, исторгали сладострастные стоны и вскрики наслаждения. Нату с трудом удалось заснуть под эту какофонию.

На рассвете он безрадостно выполз из постели с мутной и тяжелой головой. По дворцовым коридорам уже носились туда-сюда целые толпы слуг, готовясь к церемонии открытия вентилей.

Трое «героев» – почетные гости на торжестве! – были наряжены в парадные костюмы, которые придворные портные скроили для них за одну ночь.

Лидор показался на вершине главной дворцовой лестницы, разряженный в шелка, парчу и золото, как император из волшебной сказки, с тремя перстнями на каждом пальце и в тяжелой, усыпанной драгоценными камнями короне. Все кричало о том, что это день его славы – день, в который он войдет в Историю под именем Лидора, Освободителя Народов и Истребителя Чудовищ.

Следом за ним устремилась нескончаемая торжественная процессия, к которой Нату, Небу и Анакате пришлось присоединиться, так как монарх непременно хотел видеть их подле себя в качестве, так сказать, ангелов-хранителей.

Толпа, утомленная и слегка помятая после бессонной ночи, еще находила в себе силы радостно аплодировать проходящему кортежу. Наконец Лидор поднялся на вершину самой высокой башни, где располагался главный вентиль, централизованно открывающий сразу все краны и шлюзы всех цистерн Аквадонии. Это означало, что как только он повернет тяжелое стальное колесо, все резервуары одновременно опустеют, и миллионы литров агуальвы хлынут в трубу, устремляясь через пустыню в направлении кратера.

Тут-то все и решится.

Нат изнемогал от ощущения бессилия. И речи быть не могло, чтобы помешать Лидору воплотить его план силой: стоит кому-нибудь поднять руку на короля, и гвардейцы из личной стражи выпотрошат злоумышленника на месте.

В полном отчаянии он обратился к Сигрид:

– Ты и вправду не можешь что-нибудь сделать? Хотя бы заставить его поколебаться?

«Нет, – со вздохом отозвалась девушка. – Я ведь уже говорила! Так что отстань от меня. Этот план у него вроде навязчивой идеи, которая глубоко проросла в его разум. Последние годы он только ею и живет, так что никакое мое вмешательство не заставит его отказаться от его гениального, как он считает, замысла. Очень сожалею».

Воздев руки к небу, Лидор произнес прочувствованную речь, которую Нат пропустил мимо ушей.

На крепостных стенах собралась уйма народу. Многие держали наготове бинокли и подзорные трубы, чтобы с полным комфортом наблюдать за тем, что произойдет на другом конце пустыни – там, где трубопровод обрывался над самым отверстием кратера.

Над толпой начал подниматься ропот, поначалу негромкий: «Ли-дор! Ли-дор! Ли-дор!» – который затем перерос в оглушительный приветственный рев. Король улыбнулся. Как долго он ждал этого момента!

Наконец величественным жестом он положил ладони на тяжелое колесо главного вентиля и начал его поворачивать. Металл пронзительно заскрипел, когда внутри башни сцепились и завращались десятки шестерней.

Поначалу ничего не произошло, и толпа испытала явное разочарование. Затем земля задрожала, как будто на Аквадонию обрушилось землетрясение. Это мощные потоки агуальвы, вырвавшись из резервуаров в разных концах города, устремились друг к другу, сливаясь в одну могучую реку, и эта река с оглушающим грохотом ворвалась в трубопровод.