В комнате воцарилась гробовая тишина.

Сент Моррис пристально посмотрел на Чонси. Опий уже начал оказывать свое успокаивающее воздействие.

— Какое это имеет отношение к тому, что вас назвали Сентом?

— Я вижу, ваши мозги еще не затуманились, а? — Он ласково похлопал ее по руке и встал со стула. — Сейчас вам нужно немного отдохнуть. Что же касается моего имени, то это уже другая история. Дел, мисс Мэри, прошу вас проявить максимум заботы о моей пациентке.

— Вас нужно было назвать сочинителем, а не святым! — крикнула ему вдогонку Чонси.

Он улыбнулся и помахал ей рукой.

— Очень вкусно, — сказала Чонси, отодвигая тарелку.

— Это специальное блюдо, которое Лин готовит для больных, — пояснил Делани. — У него есть какое-то труднопроизносимое название, но, в сущности, это рисовый суп с цыпленком. — Он широко улыбнулся. — В нем масса экзотических овощей и приправ. Я скажу ей, что вам понравилось.

— Да, мне действительно понравилось, — улыбнулась Чонси. — Может быть, она запатентует свой суп?

Делани задумчиво посмотрел на нее. Слава Богу, ей стало намного легче. Глаза снова засверкали знакомым огоньком, а щеки приобрели прежний румянец.

В комнате тускло мерцали лампы, а часы показывали десять. Сент сегодня не приходил навестить свою подопечную, так как был занят каким-то человеком, которому прострелили ногу на дуэли. Убрав со столика поднос, Делани пододвинул к кровати стул и сел рядом с ней.

— Сегодня у вас было много посетителей, — заметил он. — Даже какая-то группа джентльменов со шляпами в руках и грустными глазами.

— Я же просила передать им, что не принимаю сегодня.

— О нет, я привел их сюда, но вы к тому времени задремали, поэтому я сказал, чтобы они не беспокоили вас.

Чонси поправила волосы и нахмурилась.

— Вы сочиняете.

— Вижу, вы идете на поправку, — ласково сказал он. — Слава Богу, что все уже позади.

— И не только Богу, но и Сенту.

Он наклонился вперед и пристально посмотрел ей в глаза.

— Сейчас больно?

— Нет, — прошептала она едва слышно, вспомнив, как стонала от боли. Сейчас она чувствовала себя нормально, только изредка появлялась ноющая боль в голове.

— Я, конечно, не верю, но обещаю не давать вам больше настойку опия. Может быть, только перед сном. Скажите, Чонси, — вдруг спросил он, — когда умер ваш отец?

Она встревоженно посмотрела на него. — Как… как вы узнали об этом?

— В тот день, когда произошел несчастный случай, вы были в бреду и много чего наговорили. Вам казалось, что я — ваш отец.

— Он умер в прошлом году, в апреле, — тихо сказала она и подумала: «Господи, что же я делаю!»

— Я очень сожалею, Чонси. — Он не мог не заметить, что она посмотрела на него с некоторым подозрением. А может быть, со страхом? Почему она так себя ведет? Нет, скорее всего, у нее опять болят ребра, но она не хочет показывать виду. Он подошел к камину, взял кочергу и стал переворачивать тлеющие угли, чувствуя, что она следит за каждым его движением.

— Вы называете меня Чонси…

— Да, вы сами просили об этом. — Он повернулся к ней. — Знаете, вам очень идет это имя. Откуда оно?

— Меня так назвала моя няня, когда мне было шесть лет. Она была ирландкой по происхождению и постоянно твердила, что у такой крохи, как я, очень много шансов добиться успеха в жизни. У нее был жуткий акцент, и она произносила это слово как «Чонси» [6].

— Надеюсь, что в будущем вы не станете пользоваться подобными «шансами», — сказал он, намекая на недавнее происшествие.

«Ты был настолько неуловим, что мне ничего не оставалось делать, как сесть на лошадь», — подумала она. Заметив ее смущение, он сдержанно улыбнулся.

— Я нахожу вас в высшей степени необыкновенной женщиной. Я начал было думать, что вы великосветская львица, но этот несчастный случай все поставил на свои места.

— Вы не ошиблись.

— О нет, — тихо сказал Делани. — Вы очень сильная, волевая и упрямая, но отнюдь не пресыщенная великосветская дама.

Она скромно потупила глаза. Такая прекрасная возможность заарканить его, пока она находится в его доме и имеет возможность остаться с ним наедине. Но он по-прежнему продолжает дразнить ее и разрушает ее хитроумные планы. Черт возьми, надо во что бы то ни стало заинтриговать его. Она должна это сделать! Должна!

— Знаете, — продолжал между тем Делани, — для меня это было самым настоящим шоком. Подумать только, в моей постели находится мягкая, нежная и чрезвычайно уязвимая девушка!

— Я не хотела такой быть, — сдавленно прошептала она.

— Могу представить, как бы вы себя вели, если бы несчастный случай оказался инсценировкой. Это вконец бы испортило вас.

— Не надо насмехаться надо мной в такую минуту. Его губы скривились в хитрой ухмылке.

— Отчего же? Если я не воспользуюсь этой возможностью сейчас, то потом будет поздно. Упущу свой «шанс».

Чонси вяло улыбнулась.

— Я устала, — сказала она, чувствуя, что у нее нет сил продолжать разговор.

— Понятно. Это означает, что у вас нет сил поставить меня на место. Просто не можете найти подходящего ответа. Я уже не надеюсь, что вы скажете мне, почему разработали столь хитроумный план.

Она глубоко вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза.

— Потому что вы нравитесь мне и настойчиво избегаете меня.

— Я задал вполне конкретный вопрос, разве не так?

— Вы уже получили ответ.

— Но почему именно я, Чонси?

— Почему бы и нет?

Делани задумчиво потер подбородок.

— Недавно Дэн Брюэр спросил: «Почему такая красивая и богатая леди решила обосноваться в Сан-Франциско?» Тогда мы все отделались шуткой насчет того, что вы ищете себе богатого мужа.

— Мне не нужен богатый муж.

— Вот именно, моя дорогая. Я тоже подумал об этом.

Моя дорогая!» Она изо всех сил постаралась, чтобы ее улыбка была как можно более соблазнительной, но в ответ прозвучал его глубокий и даже слегка язвительный смех.

— Я ненавижу вас! — неожиданно выпалила она, чувствуя себя полной идиоткой.

— Любовь и ненависть — две стороны одной медали, не правда ли?

— Да, — сказала она, вперившись в него сузившимися от гнева глазами, — именно так.

— Расскажите мне, пожалуйста, о своем детстве в Англии, — попросил он с серьезным выражением лица.

Она устало опустилась на подушку, будто пытаясь обезопасить себя от дальнейших расспросов.