А утром будет трешак, который я не знаю, как разрулить. Абсолютно. Но я одну ее туда не отпущу. Это решение немного снимает мой напряг. Под утро меня полностью отключает. Кажется, всего на одно мгновение. Но мои пальцы вместо ее кожи ощущают покрывало. Резко сажусь.

— Дин?

Щелкаю включателем в изголовье. Ушла. Подлетаю с кровати, быстро спускаясь вниз. Заглядываю в столовую. Там — дед с Серафимой.

— Доброе утро! — подхожу к прозрачным дверям, отодвинув штору, смотрю на Динкин дом.

— Ты кого-то потерял, внук? — с недовольством в голосе.

Черт… Он же должен был прилететь позже.

— Потерял…

— Присядь.

Послушно сажусь, не сводя глаз с ее дома. Зачем ты ушла?!

— Я бы попросил тебя больше никого здесь «не терять», Рафаэль. Этот дом — не полигон для твоих утех. Этот дом только для семьи.

— Я не могу пригласить свою девушку в гости?

— А она твоя девушка? — холодно.

— Возможно.

— Возможно?! — резко и с неприязнью.

— В смысле… — растерянно взмахиваю руками.

Я бы хотел! Но озвучить это не могу. За этим стоит слишком дохрена всего, что я могу не вывезти.

— Гипотетически, ты можешь пригласить свою девушку в гости. На ужин, например. Мы будем рады познакомиться. Но не надо тут устраивать своих «игр». Имей уважение.

— Ничего не было, — хмурюсь я. — Мы смотрели фильм. Уснули.

— Дина — хорошая девочка. Я бы попросил тебя прекратить с ней общение.

— То есть, я — плохой?

— Я не буду из уважения к Симе приводить доводы. Я думаю, ты сам понимаешь. Или ты забыл про школьный скандал с чатом?

— Я не забыл… — осаживаюсь я, опуская взгляд в стол.

— Мне неприятно будет смотреть в глаза девочке. Мне уже неприятно. Ей — тоже.

Рассерженно отворачиваюсь.

— Я настаиваю, чтобы ты оставил ее в покое.

— А если она мне нравится?

— А еще тебе нравится приват в «Риме» и пикантная видео-сьемка.

— Дед! — стреляю возмущенным взглядом на Серафиму.

— Сосредоточься на экзаменах. На поступлении.

— Марк… — тихо и расстроенно шепчет Серафима.

— Не защищай его.

Мне нечем крыть.

— Я бы хотел, чтобы моя фамилия — Дагер, ассоциировалась с какими-то более достойными вещами! А не очередным скандалом. В этот раз с соседями.

— Я извинился.

— И тут же притащил в спальню соседку! — раздраженно бросает салфетку дед.

— Динка — не про «это»!

— Достаточно того, что про «это» ты.

Я пялюсь в окно и волнуюсь за Кузнечика. Надеюсь, ей не прилетит по лицу. Снова подхожу к дверям.

— Она давно ушла?

Тишина.

— Дед, я тебя услышал. Ты может быть и прав. Но…

Не могу найти слов для оправдания и кусаю нервно губы. Выхожу из столовой. Слышу, как шепотом с ним спорит Серафима. Обуваюсь, накидываю куртку. Я просто должен убедиться, что она в порядке. И все.

Дохожу до живой изгороди и застываю, словно врезаясь в стену. А если мое появление все усугубит? И я не могу преодолеть эту невидимую стену, не зная, как поступить. Серафиму попросить? Но что это даст? Динкина мамаша скажет, что с ней все отлично.

Что делать?

Вожу пальцами по мокрым густым кустам живой изгороди. Бросаю взгляд на балкон, окна. Неожиданно дверь открывается. Динка.

Гулко стукнув, сердце словно подпрыгивает в горло. Я дергаюсь вперед, делая несколько шагов ей навстречу. Оглянувшись, она идет в мою сторону. Останавливается напротив.

— Зачем ушла? — цежу я, едва справляясь с голосом.

Подхватываю пальцами за подбородок, разглядывая ее лицо. Дергает головой, вырываясь. Моя грудь словно разламывается изнутри.

— Откроешь мне? — бросает взгляд на наши ворота.

— Куда ты?

— В школу.

— Подожди… Десять минут. Поедем вместе.

Отрицательно качает головой.

— Хватит, ангел, — сдержанно улыбается. — Спасибо за вот это все, зачем бы ты это не делал. Но с должности хранителя ты уволен.

— Почему?

— Мне проще самой по себе. Мне никто не нужен, — подрагивает ее голос. — Я так сильнее.

— Куда уж сильнее? И зачем?

— Тебе не понять. Ты с другого уровня. У тебя все тылы прикрыты. Не у всех так, Рафаэль.

— Зачем отказываться от тогда от «хранителя» такого уровня.

— Он ненадежный. А ненадежный хранитель усыпляет твою концентрацию, и потом ты разбиваешься в самый ответственный момент. Лучше уж никакого.

Утро «пощечин», да?

— Ясно.

Ясно. Понятно. Принято.

Только мне-то как теперь быть?

Динка уходит. Я киваю охране, чтобы выпустили. Падаю в мокрое кресло, смотрю в небо.

Что прикажешь делать? Есть у тебя какие-то инструкции для такой ситуации? Или я просто должен теперь стоять «в углу», осознавать и самобичеванием заниматься? Мне это не подходит. Требую другую версию наказания!

Дина

— Чертов японский, — стонет Яна, швыряя планшет. — Как можно это выучить? Надо было выбирать корейский!

Я тоже выбрала восточным языком японский.

— Согласна! — со стоном падаю на спину. — Ты картинками запоминай, так проще. Решетка — колодец, «Т» с хвостиком — низ, перевернутая — верх.

— Ну где в светском японском я буду использовать слово «колодец»? Ты перевод на японский сделала?

— Нет, — вздыхаю я. — Это невозможно.

— Дагер, учит все шесть языков. Давай, попросим его? Он так неровно вокруг тебя дышит, надо пользоваться! — хихикает Яна.

— Да уж.

— Пф… — растекается в ядовитой ухмылке Гала, поднимая глаза. — Дагер дышит неровно часто, но очень недолго. На каждую новенькую. Так что не бери на себя много, Царева. Дело не в твоей охренительности.

Растерянно перевожу взгляд на Яну.

— Он больше не играет, Гала, в эти игры, — недовольно прищуривается она.

— Ну да… ну да… — циничненько. — Это он в Цареву влюбился! Аха-ха! — демонстративно смеется. — Дагер. В Цареву. Ага. Только если в твоей родословной были цари и ты отличаешь Моне от Мане! Он не выносит провинциалок.

— Как можно спутать Моне и Мане? — цокаю я.