То было чудовище. Как и его отец.

Я всегда знал, что он убьет Беллу.

Эдвард вскинул голову, уловив мою последнюю мысль. В следующее мгновение он вскочил на ноги и замер надо мной: глаза черные, как уголь, под ними бордовые круги.

— Выйдем, Джейкоб!

Я тоже вскочил и теперь сам смотрел на Эдварда сверху вниз. Как раз за этим я и пришел.

— Выйдем, — кивнул я.

К Эдварду тут же подбежал здоровяк Эмметт, а следом и Джаспер — вид у него был голодный. Плевать! Может, моя стая тут все подчистит, когда меня убьют. А может, и нет. Какая разница?

Мои глаза остановились на тех, кто стоял сзади. Эсми. Элис. Невысокие и обманчиво хрупкие. Впрочем, остальные прикончат меня куда раньше, чем я доберусь до женщин. Не хочется их трогать… пусть они и вампиры.

Впрочем, для блондинки я бы сделал исключение.

— Нет! — выдохнула Белла и дернулась вперед, чуть не упав, чтобы схватить Эдварда за руку. Розали подалась за ней, как будто их связывала незримая нить.

— Мы только поговорим, — тихо сказал Эдвард Белле и коснулся ее лица. У меня перед глазами заплясало пламя, гостиную будто залило красным светом. После всего, что он натворил, ему еще позволено так к ней прикасаться?! — Не трать силы, прошу тебя. Отдыхай. Через несколько минут мы оба вернемся.

Она внимательно всмотрелась в его лицо, кивнула и опустилась на диван. Розали помогла ей улечься. Белла испытующе заглянула в мои глаза.

— Веди себя хорошо, — промолвила она. — И возвращайся.

Я не ответил: сегодня с меня никаких обещаний. Я отвернулся и вслед за Эдвардом вышел на улицу.

Мой внутренний голос случайно подметил, что отделить его от остальных оказалось очень просто.

Эдвард как ни в чем не бывало шагал, подставив мне спину. Нуда, ему не нужно оглядываться, чтобы разгадать мои намерения. Если я захочу застать его врасплох, соображать надо очень быстро.

— Я пока не готов умирать, Джейкоб Блэк, — прошептал Эдвард, когда мы быстро шли прочь от дома. — Обождешь немного. Имей терпение.

Ха! Можно подумать, мне есть дело до его планов! Я глухо зарычал.

— Терпение не мой конек.

Он двинулся дальше. Мы прошли метров двести по подъездной дороге, все это время я шел за Эдвардом по пятам. Меня била дрожь, я сгорал от ярости и ждал подходящего момента.

Эдвард резко встал и повернулся ко мне лицом. Его взгляд вновь меня обескуражил.

На мгновение я превратился в обычного ребенка — ребенка, который провел всю жизнь в захолустном городишке. Мне придется прожить еще очень много лет и испытать много боли, чтобы хоть отчасти понять муки Эдварда.

Он поднял руку, словно хотел вытереть пот со лба, но его пальцы вцепились в кожу так, словно пытались ее содрать. Черные глаза горели в глазницах, слепо глядя в пустоту. Или они видели то, чего не было? Рот Эдварда открылся в беззвучном крике.

Это было лицо человека, горевшего живьем.

На минуту я лишился дара речи, осознав, что все по-настоящему. Там, в гостиной, в глазах Беллы и Эдварда я видел только намек на это, но теперь сомнений не осталось. Последний гвоздь в крышку ее гроба забит.

— Ребенок ее убивает, да? Она умрет. — Произнося эти слова, я понимал, что горе на моем лице — лишь жалкое подобие горя Эдварда. И оно другое. Я все еще был потрясен и попросту не успел сообразить, что происходит, а Эдварду хватило времени дойти до такого состояния. Мое горе было другим еще и потому, что я множество раз терял Беллу в своих мыслях. Другим, потому что она никогда мне не принадлежала, а значит, я и потерять ее не мог.

И потому что в этом не было моей вины.

— Виноват я, — прошептал Эдвард, и у него подкосились колени. Он опустился на землю прямо передо мной — уязвимый, беспомощный. Идеальная жертва.

Увы, огонь во мне погас. Я был холоден, как лед.

— Да! — простонал он в грязь, будто признавался земле в своем преступлении. — Да, ребенок ее убивает!

Беспомощность Эдварда меня раздражала. Я хотел битвы, а не казни. Ну, и где теперь его вечное самодовольство?

— Почему Карлайл ничего не делает? — прорычал я. — Он же врач. Пусть вытащит из нее эту тварь!

Эдвард поднял глаза и ответил усталым голосом, как будто в десятый раз объяснял очевидное:

— Она не разрешает!

Я не сразу переварил услышанное. Господи, ну конечно, Белла в своем репертуаре — готова умереть ради вампирова отродья. Это так на нее похоже.

— Ты хорошо ее знаешь, — прошептал Эдвард. — Как быстро ты все понял… А я понял слишком поздно. По дороге домой она со мной не разговаривала. Я думал, она злится на меня за то, что я подверг ее жизнь опасности. В который раз. Я даже вообразить не мог, на что она решается) И только потом, когда мои родные встретили нас в аэропорту, и Белла кинулась обнимать Розали — Розали! — я услышал, что та думает. А ты все сразу понял… — Он застонал.

— Погоди-ка. Она тебе не разрешает. — От сарказма у меня стало кисло во рту. — А ты никогда не замечал, что силенок у нее — как у обычной девушки весом в пятьдесят килограммов? Или вы, пиявки, совсем отупели? Поймайте ее да усыпите!

— Я хотел, — прошептал Эдвард. — Карлайл бы…

Что, благородство помешало?

— Нет, не благородство, — ответил он на мой мысленный вопрос. — Личная охрана.

Ах, вот как. Если прежде я не видел особой логики в его россказнях, то теперь все сложилось в четкую картину. Понятно, что задумала белобрысая. Но почему? Неужели королева красоты желает Белле такой страшной смерти?

— Может быть, — ответил Эдвард. — У Розали свое мнение на этот счет.

— Так уберите сперва белобрысую. Вы же воскресаете, так? Порубите ее на кусочки, а сами тем временем займитесь Беллой.

— Эмметт и Эсми на стороне Розали. Эмметт никогда не позволит… а Карлайл не пойдет против Эсми… — Голос подвел Эдварда, и он умолк.

— Ты должен был оставить Беллу со мной.

— Да.

Ну, теперь-то в любом случае поздно. Ему стоило подумать об этом до того, как обрюхатить Беллу кровопийцей.

Эдвард посмотрел на меня из своего личного ада, и я увидел, что он полностью со мной согласен.

— Мы не знали, — едва слышно произнес он. — Я даже представить такого не мог. Других таких пар, как мы с Беллой, не существует. Откуда нам было знать, что простая женщина может забеременеть…

— Ведь ее полагается сожрать в процессе?

— Да, — громким шепотом ответил Эдвард. — Такие садисты существуют — инкубы, суккубы. Они есть. Но для них обольщение — лишь прелюдия к пиру. После такого еще никто не выживал. — Он затряс головой, словно гнал от себя отвратительные мысли.