– Как и в нашей ситуации. Сдается, что она гораздо сложнее, чем нам кажется.

– Вот и разберитесь в ней, – начальственно произнес посол. – Это ведь по вашей части. Направляйте к Файазу Ремезова, пусть поработает. А мероприятие, мы, конечно, отменим, если увидим, что без этого не обойтись. Успеется. Вам на поездку трех-четырех дней достаточно? – обратился он к Ксану.

За Ксана ответил Старых:

– С учетом всех согласований не меньше недели.

– Все равно успеем. – Матвей Борисович явно воспрял духом. – Надо не сиднем сидеть, а работать, тогда все получится. Согласны?

Все понимали, что от их мнения уже ничего не зависит.

* * *

После совещания Старых попросил Ксана зайти к нему.

– Ваша взаимная неприязнь с Талдашевым бросается в глаза. Посольство – не то место, где можно и нужно сводить счеты. Людей у нас мало, каждый на виду, и от каждого что-то да зависит. Враждовать для нас – непозволительная роскошь.

– Талдашев – лентяй и врун, – сухо сказал Ксан. – Он живет в свое удовольствие, набивает мошну и помыкает дежурными комендантами. И их женами.

– Слышать не хочу об этих сплетнях! – вскипел резидент. – Ты еще будешь мне рассказывать, кто с кем спит. Сам знаю…

Ксан не стал спорить, но выражение его лица было весьма красноречивым: «Вы начальник, вам – решать. Я лишь высказываю свое мнение. Вам на него наплевать? Ну и пожалуйста». Вслух он сказал:

– Есть реальность, нравится нам она или нет, но мы живем именно в ней. Согласен, что до конфликта дело доводить не стоит… Только вы скажите это Талдашеву. Он же меня подставил в этой истории с Мичко и Караваевым. Вместо того, чтобы спасибо сказать. Сегодня на совещании тоже вылез, чтобы показать, будто он что-то знает и что-то соображает. Кстати, кто этот Первез Шуджа?

Старых усмехнулся, словно говоря: «И ты не все знаешь, дружок».

– Сейчас – генерал, а во время восстания в Бадабере был капитаном. Тогда они оба с Талдашевым потеряли сыновей. Сын Бахыта Бахытовича был заключенным, возможно, в Бадабер его доставил этот самый Файаз Амин. Он участвовал в восстании. А сын Шуджи был среди тех, кто восстание подавлял, и тоже погиб. Может, они друг друга прикончили. Но оба были честными солдатами. В отличие от Файаза, который торговал пленными. Да-да, за каждого русского ему хорошо платили.

Ксан смутился, что с ним случалось не часто.

– И Бахыт после этого приехал сюда…

– Это был его выбор. В этой земле похоронен его ребенок. Между прочим, единственный, других детей у него не было. Вот он и ездит в Пешавар, встречается с Шуджой. Пьют вместе, оплакивают сыновей. Разница в том, что у сына Шуджи есть могила, а у сына Талдашева – нет. Гниют куски его тела вокруг Бадабера. Скорее всего, давно сгнили. Но с Шуджой у Бахыта почти родственная связь. И на могиле его сына он оплакивает своего ребенка. В голове не укладывается, что у «жирного узбека» – так ты, я слышал, его называешь – могут быть такие человеческие чувства?

– В горе и страдании все одинаковы, все становятся людьми. Я ему соболезную. Но в остальном Талдашев только отвращение вызывает. И вы меня не переубедите.

– Не собираюсь. Хочу только, чтобы вы соблюдали приличия и нормально сотрудничали друг с другом. Все личное – в сторону.

– Ладно. А где служит этот Шуджа?

– У него предпенсионная должность – начальник Пешаварского форта. Фактически это музей, ты знаешь. Раньше туристов туда свободно пускали, пока каша с терроризмом не заварилась. Там военная школа, готовят коммандос. Как логистические подразделения. Вот всем этим Шуджа и заправляет. Да, это единственный контакт Талдашева, я ему напомнил об этом и слегка осадил. Но нужно признать, что контакт достаточно ценный. Каждый раз Бахыт Бахытович привозит из Пешавара интересную информацию о ситуации в городе, исламистских группировках.

– Ни вы, ни Бахыт мне ничего не рассказывали.

– Не все же тебе рассказывать, – сощурился Старых. – Кстати, Шуджа сообщал Талдашеву много любопытного о Файазе.

– Что именно? – насторожился Ксан.

– Амин сохраняет нейтралитет, не ангажируется ни с какой крупной политической и военной силой, но при этом постепенно расширяет свое влияние и подконтрольную ему территорию. С какими-то отрядами договаривается, и они вливаются в его ряды. Тех, с кем договориться не получается, уничтожает.

– Что тут необычного? Разве не все так поступают? Экспансия – условие развития любой организации, боевой или гражданской. Экспансия прекращается, организация умирает.

– Не доказывай мне, что ты умный и начитанный. С теорией организации я тоже знаком. Все так. Вопрос лишь в масштабах, в уровне активности. И в последнее время он у Файаза заметно повысился. Но ты и сам увидишь. Когда съездишь к нему.

* * *

События разворачивались так неожиданно и стремительно, что мысль о необходимости переговорить с Маратом Логия вылетела у Ксана из головы. Он обязательно вспомнил бы об этом, если бы Марат ждал его после совещания. Тогда многое сложилось бы по-другому, и многих неприятностей удалось бы избежать. Но Логия ждать Ксана не стал. Зато дождался Шантарский.

– Ну, вы и прозаседались! Он тебя целый час мурыжил. Мало ему одного совещания! Что старик хотел?

Ксан расправил плечи, глубоко вздохнул.

– Наставлял перед поездкой в Пешавар. И просил не ссориться с Талдашевым. Убеждал, что не такая он сволочь, еще может на что-то сгодиться.

– А что ему остается? Офицера безопасности убрать – руки коротки. Да и пришлют на его место не факт что лучшего деятеля. Вот и старается наш начальник, чтобы приличия соблюдались. Хочешь кому-то морду набить? Пожалуйста! Только чтобы в глаза не бросалось. Как принято у дипломатов.

– Ты у нас большой дипломат, – шутливо сказал Ксан.

Они рассмеялись. Обоим требовалась разрядка после утомительного сидения в кабинетах.

– Что-то мы высидели на этих совещаниях.

– О, да, – потянулся Шантарский. – Телеграмму в центр. Твою командировку в Вазиристан. И все, между прочим, из-за этого недотепы, Сенечки.

– Он-то как раз не недотепа. Свой кусочек в норку всегда утащит.

– Поначалу врал: ничего не знаю, не ведаю. Бросил кто-то письмо в ящик для корреспонденции, а кто – неизвестно. Когда к стенке приперли – полиция-то нашла очевидцев: видели, как этот тип в окошко консульского отдела стучался – признался. Сенечка – мастер отшивать клиентов.

– Выгнать бы его, – размечтался Ксан.

– Мы – другая служба, мидовские нас не привечают. Модестов нос задирает, слова цедит. Дескать, скажите спасибо, что вообще рот открываю. Ладно, чего попусту время тратить. Мы ничего не изменим. В результате ты будешь в очередной раз шкурой своей рисковать, чтобы Матвей Борисович и Джамиль Джамильевич могли щеки на трибуне надувать, вещая о российско-пакистанской дружбе. Ну, мне пора. Надо ехать. Встреча в МВД. Будем обсуждать введение безвизового режима.