Кстати, в порно с Дэрилом больше всего я любила не те заводные ролики, где висящая вниз головой на цепях девушка отсасывала ему под корень, а неспешные сладкие истории, в которых герои чуть ли не четверть ролика целуются еще одетыми. Эти его жадные долгие поцелуи нравились мне гораздо больше последующего траха в стиле отбойного молотка.

Иногда мне хватало только этих поцелуев — и еще самых первых секунд, когда член только проникал внутрь, крупным планом раздвигая влажные складки плоти. Я успевала кончить до того, как судорожный женский вдох превращался в фальшивый стон и выключала ролик там, где обычный мужчина только-только начинает смотреть.

Женщинам нужны эмоции, а не иллюстрация к работе поршневого механизма.

Теперь эти поцелуи были только моими. И они были еще лучше, чем на экране.

Дэрил завел руку мне за спину и коротким движением расстегнул бюстгальтер, тут же поймав отяжелевшую грудь в ладони и сжав так, что я задрожала.

Вчера я планировала остаться в лифчике, чтобы не светить перед ним отвисшими сиськами, но сейчас не успела об этом задуматься, так быстро и естественно все произошло.

Даже ахнуть не успела.

Он почему-то не закричал и не убежал в испуге, не скривился от отвращения!

Набросился на мои твердые до боли соски, дразня их языком и губами, всасывая и прикусывая, играя с ними пальцами — и внимательно наблюдая за моим лицом.

Чего он там не видел? Я ведь уже кончала у него на глазах — и сейчас была близка снова, хотя он пока даже не притронулся ко мне между ног.

Но собирался.

Дэрил провел дорожку поцелуев вниз по животу, прикусил кожу у пупка и встал передо мной на колени, расстегивая мои джинсы и спуская их с бедер. Пока неугомонные пальцы поддевали кружево белья и тащили вниз, моя кожа шкворчала, поджариваясь на открытом огне его взгляда.

Он смотрел снизу вверх, сидя на корточках у моих ног, и если этот вожделеющий взгляд был всего лишь умелой актерской игрой, мне жаль, что я не трахалась с актерами раньше. Еще никогда в жизни я не чувствовала, что мужчина так меня хочет.

Не просто засунуть куда-нибудь член, где потеплее и помокрее, а взять — меня.

Присвоить.

Подчинить. Раскрыть. Отдать все, что может.

Нетерпеливый, предвкушающий, жадный взгляд, от которого подкашивались ноги и тяжелело между бедер.

Дэрил поднялся, ведя ладонями по моему телу и остановил их на талии, вновь набрасываясь на мой рот с алчными поцелуями.

— Хочу тебя, как я тебя хочу… — шептал он, отрываясь иногда от губ и каждый раз от его слов простреливало электричеством по всем эрогенным зонам сразу.

Я тоже хотела так, что чувствовала боль в напряженных сосках и готова была наброситься на него прямо здесь, у двери номера. А он еще даже не снял джинсы!

Хотелось стонать от удовольствия прикасаться к его телу — настолько крепкому и красивому, что все остальные мужчины в моей постели сейчас казались досадной ошибкой. Зачем было вообще с ними связываться, если можно любоваться, касаться, облизывать настолько совершенное человеческое существо?

Дэрил наконец подхватил меня под задницу, сказал:

— Цепляйся! — и когда я обвила его крепкую шею руками, отнес к кровати, одним движением сдернув с нее покрывало, прежде чем опуститься на белоснежное белье, пахнущее крахмальной чистотой.

Выпрямился, возвышаясь надо мной, и расстегнул ремень, скользя плотоядным взглядом по моему телу, скрытому, к счастью, полумраком.

Меня просто подбросило от хлесткой ясности этого жеста, от звяканья железа и звука разъезжающейся молнии, возбуждающего и дерзкого.

От всей однозначности ситуации встряхивало и обдавало жаром, кожа пылала, между ног требовательно ныло. Проведя там пальцами, я испачкалась в собственной смазке и аж выкрутилась от сладкого спазма, зовущего в безумие.

Я лежала перед настоящим порноактером на белоснежных натянутых простынях, расставив ноги — это было остро и стыдно, но желанно, как ничто на свете. От собственной смелой открытости захватывало дух, но в тот момент не было вещи в мире естественней.

Для сорокалетней женщины для которой секс за двадцать с лишним лет брака стал рутиной, а любовники после него были слабым подобием мужа, происходящее было…

Наверное, только прозревшие слепцы ощущают нечто похожее. Внезапно открывшийся огромный яркий мир, о котором раньше я могла только подозревать.

Даже не думала, что за обычным моим «стала мокрой, значит хочу» скрывалось еще столько степеней нетерпения и вожделения.

— Ты так смотришь… — говорю я, глядя как он снимает свои джинсы так быстро, будто мы в порнофильме и только что кто-то сделал монтаж.

— Как? — удивляется он. — Что я делаю не так?

— Горячо… Меня это смущает, — признаюсь я.

— Ты очень красивая там… — он проводит ладонями по животу, опускается и дотрагивается губами до нежной кожи на внутренней стороне бедра, вновь вскинув на меня глаза.

— Как это возможно? Я старая, я рожала, у всех одинаково, в конце концов! Что ты там не видел?

Мне едва хватает остатков рваного дыхания на слова.

— Все женщины разные, — качает он головой, а пальцы пробегаются по половым губам, раскрывая меня шире. Бесстыже и нагло, деловито и нежно. Я шумно втягиваю воздух сквозь сжатые зубы, все равно упрямо возражая:

— Не в порно!

— И там тоже. Их обрабатывают и отбеливают, делают операции и инъекции, но все вульвы остаются разными.

Дэрил говорит серьезно. Со знанием дела.

Что еще остается, как не поверить специалисту?

Он был в постели с белыми, черными, азиатками, молодыми, зрелыми, костлявыми анорексичками и роскошными дамами под стопятьдесят килограмм, натуральными по уши и накачанными силиконом и ботоксом везде где только можно.

Теперь он со мной.

Говорит мне…

— Но ты — особенная.

И проводит влажным языком по набухшим складочкам, смачивая их, а потом дует, заставляя задрожать — неконтролируемо, жестко, еще не от оргазма, но уже от такой взвинченности, которое может разрешиться только невыносимой силы взрывом.

Дэрил чертит пальцами дорожки по бедрам, царапая ногтями и нагнетая собирающееся в тяжелый ком напряжение. Резко раздвигает мои ноги, присасывается горячим ртом, втягивая клитор и теребя его языком.

Выгибаюсь, задыхаясь и забывая набирать воздуха в легкие. Пытаюсь уцепиться руками за что попало: за спинку кровати, за стену, за край тумбочки, опрокидываю на себя подушки, прижимая одну из них к своему лицу, чтобы выдыхать, стонать, орать в нее от невыносимости ощущений.