Начальником управления в тот период был широко известный в чекистской среде генерал-лейтенант Николай Иванович Железни-ков. Некоторое время, а именно до января 1954 года, Н.Г.Кравченко являлся заместителем начальника сначала управления контрразведки МГБ СССР, а затем особого отдела МВД СССР Белорусского военного округа.

После смерти Сталина, а по другим данным, имеющимся в современной литературе и публицистике, — физического его устранения «верными сталинцами» с целью захвата власти — Берия, Маленков и Хрущев стали срочно делить эту самую власть.

5 марта 1953 года, когда тело вождя, лежащее на диване, металось в предсмертных конвульсиях, а потом остывало после агонии на Ближней даче, эта троица, прибывшая скорее не помочь больному, а зафиксировать точку его невозврата, помчалась на автомашинах в Кремль, бросив своего Хозяина на произвол судьбы. Берия в тот же день подготовил постановление правительства, воспользовавшись своей должностью заместителя председателя Совета министров СССР. Это была своеобразная акция в своих интересах, — он подписал приказ по слиянию МГБ и МВД в единый правоохранительный орган — в МВД СССР.

Теперь у Берии была мощная дубина в лице усиленного министерства внутренних дел за счет чекистских органов. Госбезопасность поглощалась структурой объединенного МВД СССР. В системе Совета Министров министерство внутренних дел образца 1953 года было самое мощное ведомство, поэтому неслучайно Лаврентий Берия заявил, что правительство должно возглавлять государственную машину, как это существует в других цивилизованных странах.

На сессии Верховного Совета СССР этот «демократ» прямо высказался, и надо сказать, резонно и смело:

«Что ЦК? Пусть Совет Министров все и решает, а ЦК занимается подарками и пропагандой».

Лукавый царедворец и напористый политикан понимал, что в данном случае у него для того, чтобы взойти на высший государственный трон, будет только один противник — Григорий Маленков, которого не так уж и сложно отодвинуть, задвинуть или вовсе устранить.

Итак, Берия выходит на первые роли в государстве за счет сосредоточения трех могучих должностей:

— объединенного, мощного министра внутренних дел СССР,

— занимаемой должности заместителя председателя Совета Министров СССР, которым являлся Г.М.Маленков,

— членства в Президиуме ЦК КПСС.

Он предвкушает победу.

Хрущев станет Первым секретарем ЦК КПСС только в сентябре 1953 года. Выходило, что основным претендентом в лидеры страны являлся действительно только Л.П.Берия. Видя такой расклад сил, претендент на пост кремлевского хозяина решил еще подстраховаться. Он освобождает из тюрем половину арестованных бывшим министром госбезопасности Игнатьевым сотрудников, упраздненного Берией с санкции Сталина, МГБ. Конечно, освобождает только тех, которым доверял, в надежде использовать их при создании чрезвычайной ситуации.

Фактически были выпущены на свободу свыше 1 млн. человек и прекращено производство около 400 тыс. уголовных дел. Эти люди пошли бы за своим благодетелем, если бы он бросил клич о своей поддержке.

Из бывшего министерства госбезопасности СССР он предусмотрительно убрал всех тех, которые работали при Абакумове и Игнатьеве, то есть были их креатурой.

Сосредоточив в своих руках внушительный рычаг власти, Берия планировал отправить на нары бывшего министра госбезопасности Игнатьева, рассчитывая, что он и арестованный его заместитель Рюмин дадут на Маленкова и Хрущева показания о соучастии в кровавых репрессиях, что было не так уж и трудно подтвердить. Архивы еще не были прополоты в нужном направлении. А потом по стандартной, накатанной за годы своей службы в правоохранительной системе колее, — санкции на арест, судилище и пули каждому «изменнику» или «врагу народа» в затылок.

Абакумов в это время томился в тюрьме. Виктор Семенович тоже был бы расстрелян Берией, придя к власти, — нет человека, нет проблемы. Но для него нашелся другой палач в лице Никиты Хрущева.

Однако напуганные политическим спуртом своего «дружка» по Президиуму ЦК, Хрущев и Маленков опередили медленно разворачивающий властный дредноут главного своего соперника. Они торпедировали надвигающееся на них чудовище, используя для этой цели авторитетных генералов во главе с любимцем народа, героем войны маршалом Г.К.Жуковым, которого таким же иезуитским путем тот же самый Никита Сергеевич уберет с дороги. Он очень боялся полководца в качестве соперника в политической сшибке. Народ ясно кому бы отдал предпочтение — проголосовал бы за военного.

Сталин убирал членов Политбюро ЦК ВКП(б) постепенно. Собирал на них показания, знакомил с материалами других членов партийного ареопага, спрашивал мнение — совсем по теории персонажа Ф.М.Достоевского Родиона Раскольникова, — только спрашивал с «небольшим» перифразом у «твари дрожащей», которая «права не имела».

Потом вопрос выносился на пленум Центрального Комитета ВКП(б). Жертву выводили из Политбюро, освобождали от всех должностей, исключали из партии, вызывали к следователю и арестовывали.

Но с Берией было совсем по-другому. Соратники не чувствовали себя уверенно. Им нечего было предъявить своему другу. А точнее, его можно было обвинить в том, к чему и они все, до единого, были причастны.

Хрущев на заседании ЦК после ареста Берии уже не в качестве «твари дрожащей», а с реальным правом на восклицание — «право имею!», смело заявит:

«Товарищи, с таким вероломным человеком только так и надо было поступить. Если бы мы ему сказали хоть немного раньше что он — негодяй, то я убежден, что он расправился бы с нами.

Он это умел…

Он способен подлить отраву, он способен и на все гнусности…

Мы считали, что если он узнает о том, что на заседании будет обсуждаться о нем вопрос, то может получиться так: мы на это заседание придем, а он поднимет своих головорезов и черт его знает, что сделает».

И опять действия вне правовых рамок. Произошел силовой захват.

Хрущев, Маленков и другие в 1953 году поступили так, как привыкли действовать при Сталине, — без предъявления обвинений, без ордера на арест. Это был не заговор Берии, а заговор против Берии, арест, скоротечное судилище и расстрел, хотя в сегодняшней публицистике и исторической литературе встречаются данные об инсценировке этого действа, — Берия погиб при штурме его квартиры, а на суде был всего лишь раз показан его хорошо загримированный двойник.

Это подтверждает и сын Берии — Серго Берия в своей книге «Мой отец — Лаврентий Берия».

Переход органов госбезопасности в МВД и во власть Берии чекистами на местах был воспринят неоднозначно. Одни в принципе соглашались с принятием закона «об амнистии» и мерах реабилитации арестованных по делу «врачей-убийц», «ленинградскому делу», «сионистскому заговору в МГБ», об аресте великого комбинатора Рюмина, о необходимости расследования дела народного артиста СССР Михоэлса и прочее.