Харальду оставалось только хлопать глазами в ошеломлении.

– Что застыл? – глянула на него сурово Владетельница. – Или намереваешься здесь поселиться? От обязанностей капитана тебя никто не освобождал.

Судорожно кивнув, Харальд понуро двинулся к выходу. На душе было до тошноты гадко.

На душе который день было гадко, но Харальд старался не выдавать своего состояния. С Асенефой был нежен, с остальными членами племени – сдержанно вежлив. Но семена, посеянные неосторожной фразой дочери вождя, дали обильные и ядовитые всходы.

«Колдуна из меня захотели сделать!» – думал он, когда его неожиданно пригласили на совет племени, куда обычно допускаются только старейшины. И, пропуская мимо ушей занудливые речи о благоденствии племени, мечтал о том, как применит знания, полученные из книги, на юге, там, где еще живы чванливые и невежественные Владетели, мнящие себя владыками мира...

Асенефа замечала странное состояние своего мужчины и пыталась изгнать его обычными женскими способами. Никогда еще о Харальде так не заботились. Когда девушка обнимала его и, положив голову на плечо, спрашивала: «Все хорошо, милый?», он находил силы ответить «Да». В эти мгновения он искренне хотел остаться в племени, а мечты о мести блекли и казались несущественными...

Укрепляли эту решимость разговоры с Завулоном, что время от времени интересовался здоровьем гостя и спрашивал, когда тот сможет помогать Фарре в колдовстве? А то старик уже не столь крепок и не всегда справляется. Харальд вежливо отвечал, что к марту он оправится и сможет приносить пользу племени, СВОЕМУ племени. Звучали его слова предельно искренне...

Но стоило ему остаться одному, особенно если он брался за книгу, как грезы о магической власти возвращались, сильные, живые и яркие, и он скрипел от бессилия зубами, не зная, что делать...

Разговор о возвращении первым начал, как ни странно, Торвалъд. Шла середина февраля, когда он пришел к Харальду в юрту и привел с собой Гуннара.

– Что, предводитель, когда назад подадимся? – сказал он, не став мямлить и тянуть кота за хвост.

– Куда назад? – В первый миг Харальд не понял, о чем идет речь. От книги оторвался совсем недавно и все еще витал в сладких грезах нового знания.

– Как куда? – Торвальд пошевелился всем могучим телом, удивленно сверкнул голубыми глазами. – Домой, в Бабиль.

– Я думаю, скоро, – при этих словах Гуннар и Торвальд отшатнулись, так яростно вспыхнули глаза их спутника. – Весной. Как снег с перевалов сойдет.

– Это хорошо, – обрадовался Торвальд, а Гуннар указал угрюмо:

– Нет, я останусь.

– Чего это ты? – изумился Торвальд, а Харальд нехорошо прищурился.

– Да чего я там забыл? Смерть в бою? Чтобы брюхо распорото и кишки воняли? – махнул рукой Гуннар. Темные глаза его сверкали, лицо корежила странная улыбка. – Нет уж. Здесь мне нравится, да и остепениться пора. Жену, вон, я уже нашел...

– Променял нас на бабу! – вскинулся Торвальд, но Харальд остановил его.

– Не горячись. Каждый волен выбирать дорогу сам. – И, обратившись к Гуннару, который неожиданно сгорбился, спросил:

– Надеюсь, о том, что мы собираемся уйти, никому не расскажешь?

– Обижаешь, – вздохнул темноглазый. – Если хотите хранить это в тайне, то и я промолчу.

– Тогда, – сказал Харальд, вновь обернувшись к Торвальду, – после нового года, в марте, потихоньку начнем откладывать припасы.

– Хорошо, а то я уж засиделся на одном месте, – кивнул богатырь и потянулся так, что затрещали суставы.

Треск стоял такой, что уши закладывало. Трещали колеса по подъемному мосту, матерились возчики, ржали лошади. И такое веселье в замке Халл происходило каждый день с середины декабря, когда установился санный путь. Пользуясь им, с севера единственной возможной дорогой через реку верные вассалы начали доставлять дань Владетельнице.

На время обучения Харальд был освобожден от наиболее обременительных обязанностей, но с началом приема дани поблажки закончились и пришлось включиться в это тяжелое и неблагодарное занятие. Вассалов в землях Хельги числилось не так много, всего несколько десятков, но каждый пригонял целый обоз. Часть дани выплачивалась натурой: продуктами, мехами, кожами, сталью, часть – золотом.

Каждый обоз надлежало в течение дня принять, разгрузить, удостовериться, что все внесено по списку, и до захода солнца отправить восвояси. Ночевать в пределах замка чужаков не оставляли. К вечеру Харальд, Эйвинд и их подчиненные падали с ног.

В один из серых, ничем не примечательных дней пришел обоз от одного из родовитых. Его разгрузили, и выяснилось, что прислано всего около половины положенного.

Не успело солнце пройти трети короткого по зиме дневного пути, как из ворот замка Халл без шума и грохота выехал небольшой отряд. Харальд, пять десятков воинов и Лия, закутанная в огромную соболиную шубу так, что виднелись только синие глаза.

Проскрипел под копытами лед, затем пошли заснеженные, белые от мороза леса. В одной из деревень переночевали, и спустя еще полдня пути показался замок Волли, служащий прибежищем строптивому вассалу.

Каменной раскорякой расплылся он на берегу замерзшего озера, и нагло веял на фоне сизого неба флаг с алым змеем на золотом фоне. Змей крутил толстым мускулистым телом, дразнился длинным высунутым языком.

– Вот здесь и живет Ицхак фон Волли, – сказала Лия простуженным голосом, – Придется напомнить жадному старикашке, в чьем он Владении.

– Но нам не взять замок, – сказал, пожимая плечами, Харальд.

Там и сям на стенах поблескивали искорки, Ицхак, бунтуя, явно надеялся на большую стражу.

– Не беспокойся. У меня есть кое-что, – Из недр шубы появилась тонкая рука с хорошо знакомой Харальду бутылочкой. – Поезжай к воротам, попроси открыть.

Нарочито медленно, не делая резких движений, Харальд подъехал ко рву. Крикнул:

– Именем Владетельницы Хельги – открывайте! В надвратной башне обозначилось движение, затем кто-то ответил надтреснутым тенором:

– Проваливайте к демонам! До Владетельницы нам нет никакого дела!

Когда Харальд вернулся к Лие, та лишь вздохнула:

– Совсем ополоумел старик. – И, повернувшись к воинам, приказала:

– Все в кучу!

Вокруг людей и коней прямо на снегу был нарисован круг, вне которого остались только Харальд и Лия.

– Давай, – сказала Лия серьезно. – Вспоминай, чему учили. Круг Огня.

Круг получился быстро. С пентаграммой, повернутой на юг, и буквой Феарн, пылающей алым, в центре.

Сосуд в руках Лии выглядел клеткой, в которой клубилось, сплетаясь в сотни колец, нечто длинное, подозрительно похожее на змея во флаге.

Харальд так загляделся, что упустил момент, когда клетка открылась, и плюющаяся багровыми искрами пурпурно-золотая молния метнулась к замку, повинуясь сильному голосу девушки.