Договорились, что он сегодня же известит родителей телеграммой и попросит, чтобы они приехали в губернский город. На том и расстались.

Через неделю прибыл отец Цезаря, один, потому как матушка приболела; снял номер в самой роскошной гостинице «Европа», накрыл богатый стол и принял Луканиных с особо подчеркнутой важностью, словно хотел сказать: и нас, Белозеровых, не в крапиве нашли, мы тоже люди достаточные. Захар Евграфович, видя такое старание, только посмеивался про себя: очень уж забавен был папаша в своей показной горделивости. Цезарь, все понимая, нервничал, краснел, ронял на пол то ножи, то вилки. Но Захар Евграфович, давно поднаторевший во всяческих деловых переговорах и многому научившийся, сразу же повернул разговор в нужную сторону, чтобы ублажить старшего Белозерова:

— Вы человек почтенный; жизнь, как я понимаю, с разных концов потрогали. И жаль, конечно, что здесь наших родителей покойных нет, вы бы с ними решали, а мы, молодые, исполняли бы… Но что поделаешь — судьба такая. Поэтому вы нам за родителя будете, и главное слово за вами останется.

Старший Белозеров от такого зачина растаял, как последний лед на весеннем солнышке, и вся его важность осыпалась, будто ее и не было вовсе. Оказалось, что он милый и добрый человек, безмерно любящий своего единственного сына и желающий ему только добра. Его толстые губы расплывались в широкой улыбке, и он, приняв пару рюмочек, молодецки расправил плечи, отчего легкая горбатость стала почти незаметной.

Закончилась помолвка общим решением: венчанье устроить не откладывая, а саму свадьбу сыграть осенью в Белоярске, когда там будет достроен дом. На последнем обстоятельстве мягко настоял Захар Евграфович, потому что ему срочно требовалось отъезжать в Нижний Новгород. Там он покупал еще один пароход, и его надо было отправлять в долгий путь до Белоярска, а чужой глаз в таком большом деле — не помощник, свой собственный нужен. Старший Белозеров выслушал и согласился:

— Дело простоя не терпит. Шутка ли — пароход! А свадьба никуда не убежит.

На том и сошлись. Захар Евграфович купил молодым большой дом в губернском городе, выделил Ксении ее долю из отцовского наследства и сразу же после венчания отбыл в Нижний Новгород — дальше откладывать свой отъезд он не мог.

Не зря говорят, что человек предполагает, а Бог располагает.

В Нижнем Новгороде пришлось Захару Евграфовичу надолго задержаться на ярмарке, где объявились выгодные подряды на перевозку грузов, но когда там дело сладилось, оказалось, что требуется побывать еще и в Москве, по хлопотам с теми же самыми подрядами. В Москве, с оказией, получил он письмо от Ксении и фотографическую карточку, на которой она, счастливая, стояла рядом с Цезарем, а за спинами у них плыли по озеру лебеди с красиво изогнутыми шеями. Порадовался за сестру и отписал ей наспех короткое, но ласковое письмо с обещанием приехать в скором времени.

Из долгой своей поездки вернулся Захар Евграфович осенью, когда уже дороги разукрасились палыми листьями. Вернулся не один, а с Николаем Васильевичем Миловидовым, который веселил его и смешил до колик, рассказывая по дороге потешные истории из своей поварской жизни. На подъезде к губернскому городу Захар Евграфович известил телеграммой Агапова, чтобы тот приехал его встречать. Указал, что остановится в гостинице «Европа». Там, в гостинице, они и встретились. За спиной у Агапова маячили четыре парня с разбойными рожами. Обнялись, расцеловались, и Захар Евграфович спросил:

— Ты где таких архаровцев откопал? Зачем?

— У Дубовых одолжил, — уклончиво и непонятно ответил Агапов, помолчал и, махнув рукой, рубанул, словно топором под корень: — Держись, Захар Евграфович. Горе у нас…

И рассказал такое, что впору было лезть на стену и выть в голос.

Оказывается, после известия о замужестве Ксении закралось у Агапова сомнение: не мог он вспомнить, что проживал в Ирбите купец по фамилии Белозеров. Не было такого, хоть убей. Появился за время отсутствия Агапова в городе? Но человек-то он немолодой… Помаявшись в раздумьях, Агапов отписал в родной Ирбит старому знакомцу и в письме между делом спрашивал: проживает ли в нынешнее время в городе Белозеров, занимающийся салотопенным производством? Знакомец с ответом запоздал, но когда письмо дошло до Белоярска, Агапов ахнул: не было раньше, и нынче нет никакого Белозерова.

— Мне с этим письмом надо было сюда сразу ехать, — запоздало горевал Агапов, хлопая себя ладошкой по седой голове, — а я, старый дурак, не поторопился. Вот, думаю, дела доделаю…

Когда Агапов доделал срочные дела и приехал в губернский город, то сразу направился к молодым, чтобы выяснить осторожно: кто они, эти Белозеровы, и по какой причине не проживают они в Ирбите? Но вопросы эти задать было некому. Явившись по указанному адресу, Агапов едва не рехнулся. Вышли к нему хозяева и сообщили, что дом они купили еще месяц назад, а куда бывшие владельцы подевались, им неизвестно. Агапов кинулся по городу разыскивать Ксению — нет нигде. Тогда он подговорил знакомого банковского служащего, и тот сообщил, что все деньги со своего счета Ксения Евграфовна сняла, до последней копеечки. Окончательно его огорошили в мастерских: не было у них заказов на салотопенное оборудование, и купца Белозерова из Ирбита никто в глаза не видел. Агапов, терзая последние волосенки на голове, ругал себя самыми страшными ругательствами, какие только знал. Теперь он старался даром времени не терять. По-скорому съездил в Белоярск, поклонился Дубовым, и те выделили ему вот этих четырех молодцев, которые сразу же и принялись шнырять по губернскому городу, отыскивая следы Ксении и Цезаря Белозерова.

— В полицию! В полицию надо заявить! — загорячился Захар Евграфович, едва не срываясь на крик.

— А чего мы в полиции скажем? — сразу остудил его пыл Агапов. — дом продали да свои деньги из банка забрали? Кому какое дело… Они законные супруги — как желают, так и распоряжаются. Я уже спрашивал… Вот, говорят, если бы смертоубийство или членовредительство, прости, Господи, случилось, тогда бы делу законный ход дали, а так…

— А так, господин Луканин, — выступил вперед один из четырех молодцев, по всему было видно, что главный, — мы сами быстрей найдем. Но коли в полицию пойдете, тогда нам никакого резона нет здесь мелькать, свое здоровье дороже, мы тогда прямым путем на старое место, в Белоярск отправимся.

Захар Евграфович, притушив злость, взял себя в руки и задумался. Сердце ему подсказывало: с Ксенией случилось несчастье. Но понимал и другое: сейчас от него требуется спокойствие, чтобы не наделать в горячке глупостей. Поэтому, оттягивая время, распорядился отправить Николая Васильевича Миловидова в Белоярск, сам заселился в гостиничный номер, рядом с Агаповым, хотел еще здесь же поселить и дубовских орлов, но те наотрез отказались, заявив, что у них имеется свое пристанище и там им надежней, от любопытных глаз подальше. Договорились, что в гостиницу они будут приходить вечером и рассказывать новости, которые появятся. Пока же в багаже у них имелась всего одна новость: среди лихого народа Цезарь Белозеров был неизвестен. Никто про него не слышал и никто его не видел.