Не успел Михаил толком разглядеть скульптуру, как Хранитель стукнул посохом в пол и заговорил глухим сильным голосом:

— Великий Медопут, держатель тайных пут, прими дары от твоей детворы. Для дела, для братства, для русского богатства, супротив мирового блядства.

И сразу же перед изваянием в полу открылась круглая темная дыра. Рука Проводника коснулась плеча Михаила. Не вставая с колен, Михаил открыл сундук. Он был полон золотого песка. Сверху на песке лежал кусок медвежьего сала, вырезанного из медвежьей спины вместе с шерстью. Михаил вцепился пальцами в эту шерсть, подполз к изваянию и стал обтирать медвежьим салом дубовые ботинки стоящего. Обтерев их как можно тщательней, он принялся обтирать железные ступни сидящего на закорках. Едва он завершил сальное обтирание, как властная длань Хранителя выхватила сало у него из рук. Михаил подполз к сундуку, схватился за ручку, подтянул его к дыре. В дыре, пониже толстых досок пола неподвижно стояла темная вода. Михаил зачерпнул пригоршней золотой песок и высыпал в воду. Она приняла его бесшумно, не шелохнувшись. Облегченно вздохнув, Михаил стал черпать песок пригоршнями и сыпать в воду. Золотые песчинки исчезали в ней со сдержанным блеском. Он черпал и сыпал, черпал и сыпал приятно тяжелое, текущее сквозь пальцы золото, постепенно приходя в себя после заноса и успокаиваясь. Лицо его смутно отражалось в темной воде, он понял, что вода эта — чистая, прозрачная, колодезная, хотя под тремя шатрами она и казалась такой темной. Сундук постепенно пустел. От этой работы Михаил согрелся, да и метель, как ему показалось, поутихла. Хранитель и Проводник неподвижно стояли рядом, каждый со своей стороны.

«Быстрое золото… — думал он обрывочно, поглядывая вскользь на изваяние, — быстрое золото и чистая вода… ледяная вода… ни рябинки, ни следа… слава Богу, что я донес, не споткнулся… шестьдесят девять килограммов золотого песка… какие подробные ботинки у него… даже шнурки выточили… какая же это фирма… неужели старый добрый «Edward Green»?

Время словно остановилось, золото перетекало из сундука в воду, Михаил работал все спокойней и уверенней, словно делал это каждый день. Дыхание его стало ровным, вернулось внутреннее равновесие, а вместе с ним и чувство глубокого, полного удовлетворения. С каждой пригоршней золотого песка в темную воду уходило тяжкое, вязкое беспокойство последних месяцев, а вместе с ним и накопившиеся за эти месяцы душевная усталость и смутная тревога.

«Как хорошо, что это случилось…» — думал он.

Наконец золото было вычерпано из сундука. И тут же Хранитель кинул в сундук сало, захлопнул крышку, они с Проводником подхватили опустевший сундук, пошли в сторону от изваяния и размашисто водрузили сундук на широкую черную тарелку на треножнике, которую Михаил заметил только теперь. В тарелке вспыхнул газовый огонь, охватил сундук и вскоре грубые доски его затрещали в голубоватом пламени. Хранитель и Проводник подошли к Михаилу, повернулись к изваянию.

— Да здравствует Великий Медопут! — громко и торжественно произнесли они и склонились в глубоком поясном поклоне.

Михаил, по-прежнему стоящий на коленях, тоже склонился, лицо его нависло над водой. И вдруг четыре крепкие руки схватили его и с силой швырнули в дыру. Он вошел в воду, успев выкрикнуть «что?» и больно ударившись пятками о край дыры, заставив пол угрюмо загудеть. И закричал в эту ледяную, темную, смертельно объявшую его воду так неистово и отчаянно, что проснулся.

Подмосковный дом Михаила в коттеджном поселке «Светлые ручьи» на 1-м Успенском шоссе. 1 марта 2009 года. 9:02 утра. Спальня. Михаил и его жена Ната в постели.

Михаил (потирает лицо, тяжело вздыхает)

Уа-а-а-ах… надо же…

Ната (обнимает его)

Милый, ты так нежно стонал во сне.

(игриво)

Кто же тебе приснился?

Михаил (приподнимается на локтях, садится)

Фу-у-у-у… хрень какая…

Ната

Что?

Михаил (смеется в изнеможении)

Какая чушь! Надо же…

Ната

Не групповая любовь?

Михаил

Если бы…

Ната (обнимает его)

А я была в твоем сне?

Михаил

К сожалению, нет.

Ната (надувает пухлые, недавно надутые губы)

Ну вот! Всегда так у тебя.

Михаил

Знаешь, мне приснилось, будто я…

(смеется, откидывается на подушку)

Нет, это пиздец какой-то!

Ната

Ну. Не ругайся с утра. У вас сегодня Великий пост начался.

Михаил

Будто я делал такой… занос…

Ната

Занос? Как это?

Михаил

Такой сундук, полный золота… золотого песка…

(шарит на мраморном столике сигареты, закуривает)

я нес этот сундук… золотой песок… я сыпал его в такое… круглое… типа очка…

(смеется)

Ната

Это просто «Граф Монте-Кристо»!

Михаил (вспоминает)

А! Я же еще Стаса видел.

Ната

Стаса?

Михаил

Да, Стаса.

(становится серьезным, курит)

Мы с ним ехали туда… он смеялся… а я говорю: Стасик, как хорошо, что ты жив.

Ната (вздыхает)

Да, тяжелый сон. А я его во сне видела сразу после похорон.

Михаил

Ты уже рассказывала.

Ната (прижимается к нему)

Миш, ну зачем ты сразу куришь? Это вредно, мы же говорили.

Михаил

Жить тоже вредно…

(сильно затягивается, тушит сигарету)

Который час?

Ната (смотрит на свой мобильный)

Десятый.

Михаил

В десять Таня приедет.

Ната (зевает)

А ко мне педикюрша к десяти ввалится.