Марина почувствовала, что как никогда близка к самой настоящей панике. Ей показалось, что сейчас она просто упадет и умрет. У нее затряслись руки, металлический Ленин выскользнул и грохнулся на пол, прокатился по паркету и замер, серебрясь в лунном свете. Наверное, если бы в спальне неожиданно упал шкаф, шуму было бы меньше. Пол содрогнулся, зазвенели стеклянные безделушки на комоде, а соседи снизу тут же застучали по батарее, выражая тем самым свое законное негодование.

Вся эта звуковая канонада, как ни странно, подействовала на Марину отрезвляюще. Страх на мгновение отступил, и она, ловко подхватив вождя мирового пролетариата, выскочила в коридор, готовая отразить любую агрессию. Включив свет, она не обнаружила здесь ни людей, ни мелких грызунов. Марина, крепко сжимая в руках тяжелого и скользкого Ленина, минут пять стояла, чутко прислушиваясь, однако в коридоре и на лестнице было тихо.

Ругая себя за трусость, в общем-то ей не свойственную, Марина отправилась в спальню. «Надо же, как у меня нервишки расшалились! Это все из-за самоубийц. Никому не желаю пережить такой ужас, какой я пережила!» – мысленно оправдывалась она.

Водрузив Ильича на место, Марина рухнула в постель и попыталась заснуть. Но едва закрыла глаза, как в звенящей тишине послышался негромкий продолжительный скрип. Марина похолодела – этот звук был ей слишком хорошо знаком – так поскрипывала ее металлическая входная дверь, когда ее открывали или закрывали.

Марина попробовала закричать, позвать на помощь, но не смогла – из мгновенно пересохшего горла вырвался лишь беспомощный невразумительный хрип. Сердце словно подпрыгнуло к самому горлу, кровь застучала в ушах. Она вдруг подумала, что ей сейчас лучше выпрыгнуть из окна, чем дожидаться, когда в спальню войдет неизвестно кто!

Вскочив, Марина одним прыжком преодолела расстояние от кровати до окна и ухватилась за пластиковую ручку. Глянула вниз и задохнулась от ужаса – до земли слишком далеко. Вряд ли она выживет после прыжка с такой высоты. «Эх, где ты сейчас бесстрашный Васин, с мускулами и пистолетом под мышкой? Чего стоят все слова о любви, если в последние секунды жизни тебя нет рядом? Если сейчас ко мне ворвутся, я, честное слово, выпрыгну! Прощайте, папа и мама! Прощайте, подруги…»

Однако проститься с близкими Марине так до конца и не удалось – за ее спиной раздался дикий грохот, от которого, кажется, дом содрогнулся до самого фундамента. По сравнению с ним недавнее падение на пол чугунного Ильича было легчайшим планированием кленового листа на дорожку осеннего парка. Следом за грохотом послышался сдавленный крик, потом протяжный визг, перешедший в рычание, яростное мычание и в довершение всего – воинственный вопль: нечленораздельный, но явно матерного свойства. Похоже, в коридоре или его окрестностях шло нешуточное сражение, причем не на жизнь, а на смерть. Вот только кто с кем сражался?!

Мгновенно позабыв о том, что она собиралась прыгать с шестого этажа, Марина схватила в охапку ставшего окончательно родным и близким Ленина и ринулась в коридор, где происходило что-то непонятное. Распахнула дверь и тут же с визгом отскочила в сторону. Картина, которую она сумела разглядеть в неверном лунном свете, проникавшем в коридор через окно спальни, была удивительной и ужасной одновременно.

От входной двери прямо на нее катился, огромный черный шар, похожий на гигантского спрута с активно шевелящимися конечностями. Докатившись до Марины, он отправился в обратный путь, молотя «щупальцами» по полу и стенам. Потрясенная до глубины души Марина, подталкиваемая страхом, взревела, как толкательница ядра на Олимпийских играх, и запустила чугунным вождем в непонятную черную массу.

После этого черный шар с грохотом выкатился через распахнутую входную дверь на абсолютно темную лестничную площадку. Марина, не дожидаясь, пока ее квартира вновь превратится в арену неведомого сражения, бросилась вперед. Споткнувшись обо что-то в темноте и едва не вывихнув ногу, она успела захлопнуть дверь и привалиться к ней всем телом.

Теперь уж она точно знала, что надо делать! Сначала отдышаться, а потом сразу же звонить в полицию. Пусть приезжают и разбираются, кто залез к ней в квартиру и что тут вообще происходит. Хотя, не исключено, что полицию уже вызвали разгневанные соседи.

Окончательно перестав трусить, Марина посмотрела в глазок. Однако на лестничной площадке именно сегодня почему-то не горели лампы. Тогда она включила свет в коридоре, приоткрыла дверь и осторожно высунулась наружу, чтобы понять, что там, в темноте, происходит. Негодующих соседей она не увидела – видимо, их социальная активность на сегодня ограничилась стуком по батарее. Зато разглядела шевелящуюся на полу темную кучу. Оттуда слышалось напряженное сопение и кряхтение. Видимо, схватка уже завершалась, однако было неясно, кто в ней одержал верх, и на ее ли стороне победитель. Решив не дожидаться финала, она собралась захлопнуть дверь и вызвать, наконец, полицию или службу спасения, когда до нее донеслось:

– Стой! Не закрывай дверь и не выключай свет в коридоре. Я же не филин, охотиться здесь в темноте!

Марина громко ойкнула, а потом едва не расплакалась от внезапно нахлынувшего на нее почти детского счастья. Это был Васин! Собственной стокилограммовой персоной.

* * *

Вернувшись от Бойко к дому Марины, Савелий снова занял место на своем наблюдательном пункте – детской площадке. Было уже темно, но многие окна ярко светились, у подъездов галдела молодежь, вдоль тротуаров парковались красивые авто. Однако шло время, и жизнь микрорайона постепенно стала перетекать в ночную фазу. Окрестные дома медленно погружались во тьму, стихли звуки, редкая машина нарушала повисшую над домами мирную тишину.

Стало прохладней, и Васин, засидевшийся на своей лавочке, зябко поежился. Он подумал, не пора ли перенести свой пост внутрь подъезда, поближе к дверям квартиры, однако твердо решил дождаться, пока Марина заснет. Наконец окно ее спальни погасло. Подождав еще немного и выкурив сигарету, Савелий отправился менять дислокацию. Мысль о том, что придется до утра сидеть на лестнице, нагоняла на него тоску и уныние. Единственное, что утешало – больше таких безумных дней и ночей не будет, завтра его сменит человек, которого пригласил Юрий Иванович, и на этом мучения закончатся.

В подъезд он проник с помощью ключа, которым его заботливо снабдила Марина еще до того, как они поссорились. Недолго постоял, размышляя, воспользоваться лифтом или подняться пешком. Учитывая, что могут возникнуть накладки, – например, Марина вдруг проснется и ей приспичит вынести мусор, – решил действовать старым проверенным способом. Савелий поднялся на лифте, однако не на нужный, седьмой, а двумя этажами выше. Потом осторожно, стараясь не шуметь, начал спускаться вниз.

Ему оставалось преодолеть один пролет, когда на лестнице вдруг погас свет.

«Вот ведь невезуха, – расстроился Васин. – Если свет погас во всем подъезде, то из квартир сейчас начнут появляться жильцы с фонарями и свечками – выяснять, что произошло. Увидят меня, станут приставать с вопросами. Что, дескать, я здесь ночью делаю! И как тогда с ними объясняться? Говорить, что я электрик? Эх, не вовремя все это!»