— Эй, родимый, туда нельзя.

Виктор остановился, взглянул на охранника, причем от его наметанного глаза не ускользнула ни одна деталь, и широко улыбнулся:

— Да я просто хотел попросить, может, подбросят.

Охранник смотрел на Виктора настороженно, но тот улыбался так простодушно и открыто, что мужчина смягчился:

— На работу, что ль, устраиваться приехал? А чего один поперся? Через неделю из Якутска очередная партия придет. Тогда бы со всеми и добрался.

Виктор на мгновение задумался. По пути сюда он рассматривал вариант устроиться на стройку по оргнабору (вербовщики искали рабочих для гигантской стройки, а после увиденного он уже не сомневался, что стройка затевается совершенно грандиозная, по всему Уралу и Западной Сибири), но затем решил, что не стоит. Скорее всего рабочие прибывали на объект организованно, партиями, а поскольку считалось, что он действует как бы по собственной инициативе, находясь в отпуске, то время у Постышева было очень ограничено. А потому он остановился на двух вариантах: первый — турист-одиночка, решивший приобщить к своей коллекции покоренных глухих уголков планеты еще и полюс холода (хотя и летом), второй был опаснее, но, при удаче, сулил большую свободу действий. Виктор решил, если позволит обстановка, представиться этаким самопровозглашенным контролером-экологом, каковых, с легкой руки «Гринписа», развелось на просторах родной страны видимо-невидимо. Но сейчас надо было импровизировать. Постышев изобразил смущение:

— Так то через неделю, а я совсем на мели.

— Так тебе что, подъемных не дали?..

Опа! А вот этого он не предусмотрел.

— Эх, браток, — Виктор пригорюнился, — дать-то дали, но, чтобы заткнуть все мои дыры, этого маловато будет.

Охранник усмехнулся:

— Да-а-а, браток, видать наделал ты долгов.

Постышев потерянно развел руками. Охранник вздохнул:

— Ну ладно, что с тобой делать. Только к пакгаузам не ходи. Вон, на выезде видишь будку нормировщика? Да вон, у поворота. Там и жди.

Виктор растянул губы в самой благодарной из возможных улыбок:

— Спасибо, командир! За мной не заржавеет.

Охранник добродушно махнул рукой:

— Иди уж.

Но когда спина незнакомца скрылась за углом склада, добродушная улыбка тут же покинула лицо охранника. Он быстрым движением достал из кожаного чехла, притороченного к поясному ремню, портативную радиостанцию и отрывисто произнес:

— Мужчина, лет тридцати, одет в красную куртку с желтыми вставками, черные брюки и юфтевые сапоги. На левом плече рюкзак. Проследить.

Этот новоявленный работяга сразу вызвал у него подозрение. Уж больно жесткие у него глаза. К тому же докладывать обо всем входило в его обязанности.

А если служба безопасности по его наводке узнает про этого парня что-нибудь интересное, то ему светит неплохая премия.

— Ну что ж, Даша, конечно, жалко расставаться, но…

Обычно всегда выдержанная и спокойная Тучина выглядела немного расстроенной. Впрочем, Дашуне и самой хотелось расплакаться. О том, что ей рано или поздно придется распрощаться со Службой эскорта Его Высочества, Дашуня прекрасно знала еще с момента прохождения отбора. А то, что ей осталось всего несколько месяцев, Тучина сообщила еще полгода назад. Тогда она тоже выглядела невеселой. Возможно, это было не совсем так, и для Тучиной расставание с сотрудниками было таким же легким делом, как для других стрижка ногтей (Дашуня за время работы в Службе успела не только насмотреться на виртуозное умение людей изображать даже очень яркие и искренние эмоции, но и сама обучилась этому сложному искусству, без которого немыслимо эффективное управление людьми), но уже одно то, что Ирина Великая потрудилась ПРОДЕМОНСТРИРОВАТЬ, что она огорчена неизбежным расставанием, стоило многого.

— Знаешь, я вообще человек привязчивый, и расставание с любой из девчонок для меня довольно тяжкое испытание, но ты…

Тучина тяжело вздохнула и, как-то совсем по-бабьи махнув рукой, вдруг взяла Дашуню за голову и поцеловала в лоб. Это было уже слишком! За все время ее работы в Службе Дашуня только раз видела в глазах Тучиной настоящие эмоции. Конечно, в глазах-окружающих Тучина была женщиной исключительно искренней, благожелательной и временами даже излишне эмоциональной. Но в Службе учили многому. Так что после трех лет работы Дашуня умела различать, когда человек действительно переживает, а когда он целенаправленно ИГРАЕТ. Так вот сейчас все видимые признаки, которые она научилась различать, говорили за то, что Тучина действительно искренне расстроена. Между тем Ирина Великая отпустила ее и, шагнув назад, окинула материнским взглядом:

— Знаешь, а ведь по-настоящему ты из Службы и не уходишь.

Дашуня удивленно распахнула глаза:

— То есть… как?

Тучина ободряюще улыбнулась:

— Так уж получилось… Твоя работа в Службе была такой безупречной, что привлекла к себе внимание Его Высочества. — Тучина подождала, пока Дашуня перестанет восторженно ахать и охать, и с легкой улыбкой продолжала: — Его Высочество собирается сделать тебе одно предложение. А какое — ты узнаешь от него сама. — С этими словами Ирина Великая протянула Дашуне конверт из толстой желтой бумаги. Той, чтобы снова не крикнуть какую-нибудь глупость, пришлось крепко сжать зубы. В таких конвертах в Службе обычно выдавалось резюме нового задания. Она пришла в офис совершенно убитая, зная, что впереди расставание, чтобы получить выходное пособие, — и вот на тебе… Но когда она вскрыла пакет, ее охватило настоящее изумление. В пакете было… приглашение. На ужин. В отдельном кабинете ресторана «Савой». Это уже выглядело совершенно невероятно. За время работы в Службе ей четыре раза выпала честь эскортировать Его Высочество — три раза во время его поездок по Сибири, когда она работала в смену с еще двумя девчонками из Иркутска и Нерюнгри, а последний раз уже здесь, в Москве, на приеме в Кремле по случаю Дня Российской Армии. Эта работа оплачивалась в Службе лучше всего, но и выматывала она невероятно. Ибо и во время поездок, и на приеме ее основной задачей было отнюдь не только изображать из себя светскую львицу или кого-то соблазнять. Ее работа была намного сложнее. Любая сотрудница Службы эскорта обладала всеми необходимыми навыками опытного референта, поэтому самым простым из ее обязанностей было составление расписания встреч, приемов и визитов.

Кроме того, каждое утро на стол Его Высочеству ложилась подготовленная ими аналитическая справка, включавшая в себя семь разделов — от социально-политической обстановки в посещаемом регионе до досье и личных контактов всех наиболее значимых лиц региона и тех, с кем была обговорена, запланирована или просто вероятна встреча в течение сегодняшнего и завтрашнего дня. Все — состав семьи, привычки, предпочтения и пристрастия, отношения с родными, друзьями и сослуживцами — имело значение. Конечно, по большей части они пользовались информацией местных отделений «Фонда Рюрика», но даже разыскать ее в чрезвычайно обширных базах данных, отобрать нужное и сжато изложить на бумаге стоило немалого труда, не говоря уж о том, что сбор и обработку текущей информации приходилось организовывать самим. Но наиболее тяжелая часть работы ждала их позже, когда начинались официальные мероприятия — фуршеты, приемы или презентации. Слишком много людей, из любопытства или расчетливо желая поднять свое реноме, всячески старались, чтобы все увидели, как они беседуют с Его Высочеством. И нелегкая задача — отсекать таких людей — лежала на ней и ее подругах. А еще они должны были ГОТОВИТЬ собеседников, встреча Его Высочества с которыми была запланирована или желательна, и контролировать течение беседы. Конечно, Его Высочество и сам был великолепным мастером беседы, но, когда собеседник уже весел и возбужден или, наоборот, умиротворен и расслаблен, то есть приведен в состояние наилучшего восприятия, цель планируемой беседы достигается гораздо легче, да и мягче, что ли. И во время разговора тоже могут возникнуть такие коллизии, которые легче всего погасить именно женщине — шаловливой дурочке или суровой интеллектуалке, мужеподобной решительной мадам или невинной простушке. Дашуне приходилось изображать их всех. И, возможно, многие из собеседников Его Высочества потом очень долго удивлялись, почему, вопреки всем своим убеждениям, склонностям и жизненным принципам, они-таки согласились сделать то, о чем попросил их этот странный, на вид совсем еще молодой человек, к которому все уже совершенно привычно обращаются: «Ваше Высочество». Но еще ни разу Дашуня не оставалась с Его Высочеством наедине, тем более в отдельном кабинете ресторана.