– Ставь!

Добрыня подчинился и аккуратно поставил бочонок на мостовую. Илья медленно обошел повозку.

– Откель воз с товаром?

Хохел гордо поднял голову:

– Наторговал.

– Что отдал?

Хохел ничуть не смутился.

– По мелочи. Артефакты старые. Все списанное, Баранов лично акт подмахнул. Законно.

– Прибыль?

– Абсолютная. Тот торгашик-человечек, что в подвале сидит, задарма мне все оптом спустил, когда узнал, что не себе торгую, а коллективу.

Илья присел на бочонок, поднял глаза на Добрыню и начал загибать пальцы на правой руке.

– Кот пропал, это раз. Лева не объявился, это два. Хохел – рожа жадная, это три. Купец из кабака Хохела в чем-то нагрел, это четыре. Рожа эта торгашеская поцарапанная мне уже три часа как не нравится, это пять.

Добрыня завороженно следил за собиравшимися в увесистый кулак пальцами Ильи. Потом проникновенно протянул:

– Талантище вы, батенька, если, конечно, ошибочка не вышла. Но последний довод – просто блеск. Дудукция.

Илья подобрал пальцем каплю кваса со стенки бочки, понюхал и авторитетно прогудел:

– Цианид. Лизнуть – и конец котенку.

– Прибьем гада? – поинтересовался возмущенный до глубины души Хохел.

– Живьем,– оценил ситуацию Добрыня.– Только ты поаккуратнее, Илюша. Паренек-то непростой, видать.

– Хохел, на атас! Добрыня – за мной.

Богатыри вновь спустились в подвал.

– Мусор за собой не убрали,– пояснил Добрыня диву в ответ на вопросительно поднятые брови и протянул хозяину еще один червонец.

Илья между тем неспешно подошел к столу, за которым сидел торговец, оперся левым кулаком о столешницу, а дудуктивный правый кулак мягко опустил на затылок торговцу.

Подхватив обмякшее тело на плечо, Илья мимо стойки направился к выходу. Див ему хмуро улыбнулся, невнятно проворчав: «Бери-бери, дорогой. Худой клиент. Весь вечер одын бутылка пьет».

Однако далеко не все обитатели подвала были настроены столь же миролюбиво. С истошным воплем «Наших бьют!» на Илью и Добрыню набросились злыдни, к которым тотчас присоединились гномы и другая нечисть.

Илья, однако, даже не успел изготовиться к драке, как из дальнего угла перед злыднями выросла стена водяных и леших.

– Никак на след вышли? – поинтересовался у Добрыни Онуч, возглавлявший внезапных заступников.– Пошли отсель, знаю я, где торгаш этот остановился.

Илья нерешительно двинулся к двери, то и дело оглядываясь.

– Ступайте себе,– легонько подтолкнул Добрыню лесничий.– Тут все ясно.

Драка и в самом деле уже подходила к концу, не успев толком начаться. Городские злыдни из нечисти против провинциальных лешаков-олюдьев оказались слабы и теперь расползались по углам. Кое-какое сопротивление еще оказали гномы, но двоих из них, прижав к стене и сладострастно хакая, обрабатывали пудовыми кулаками родичи Онуча. Но тем еще повезло. А вот последний гном достался водяным, которые, ухватив несчастного за ноги, топили его под возмущенные крики дива в бочке с импортным пивом. Гном брыкался и торопливо пил – а куда деваться при таких обстоятельствах…

* * *

– Приехали! – объявил Онуч возле ничем не примечательного домика на окраине города и соскочил с воза.

Илья оставил Добрыню сторожить оглушенного пленника и поспешил с Хохелом за лешим. Тот уже выбил двери и ждал на пороге.

В чисто прибранных комнатах оказалось пусто, однако, прислушавшись, лешак объявил, что в подвале кто-то жалобно мяучит. Откинув половицу в кухне, они обнаружили деревянный люк с железным колечком, а за ним спуск в подпол. Запасливый Хохел зажег извлеченный из кармана фонарик и, вежливо пропустив Илью и Онуча, полез за ними следом.

Картина, представшая перед глазами освободителей, была печальной. За стальными прутьями в железной клетке посреди подвала сидели двое полосатых.

Первый – в надорванной тельняшке с безумными глазами и азартно высунутым языком – бешено пилил решетку пилочкой для ногтей и не обращал никакого внимания на вошедших. Один титановый прут был уже перепилен.

Второй – огромный полосатый кот с роскошной шкурой и при очках – испуганно жался в угол и жалобно мяукал. Заметив вошедших, он метнулся к ним и, прижавшись к решетке, начал судорожно умолять выпустить из клетки хотя бы одного из двоих. Судя по всему, коту было решительно наплевать, кто из клетки выйдет, а кто останется. Онуч отобрал у Хохела фонарик и, пошарив лучом света по стенам, легко обнаружил висящий на гвозде ключ.

Замок тихо щелкнул, и Баюн, а в этом уже не было никаких сомнений, проворно переступая лапами и посекундно оглядываясь, покинул клетку. Оставшийся в ней Задов продолжал пилить решетку.

– Он псих,– доверительно пожаловался Баюн, принимая из рук Онуча фляжку валерианы.– Он редкий псих. Он мог меня укусить?

– Мог,– подтвердил Добрыня, пользуясь редким случаем и почесывая ошеломленного Баюна за ушами.– Только что ж вы, батенька, не воспользовались своим уникальным талантом? Пара подходящих сказаний или анекдотов, и всех делов. Убаюкали бы коллегу по несчастью.

– Я пробовал,– апатично признался кот, прикладываясь к фляге.– Ему все было по барабану. Он только орал, царапался и кусал решетку. Я, вероятно, от стресса стал полностью недееспособен. Такую речь задвинул, а он пообещал мне хвост оторвать и на нем же повесить, чтобы я врагу не достался.

– У Левы иммунитет на речи,– успокоил пригорюнившегося котяру Илья.– Он у нас Троцкого живьем слушал.

– В самом деле? – оживился Баюн и резво повернулся к Добрыне.– Вы не могли бы, сударь, оставить мои уши в покое? Очки спадают.

– Лева,– тихо позвал Илья Задова.– Все кончено, Лева. Мы пришли, родной.

Задов замер. Илья продолжал:

– Домой пора, дружище. В отряд. Ты прекрасно справился с поставленной задачей.

Задов молча встал и повернулся к Илье. Баюн спрятался за Онуча.

– Я справился? – нерешительно переспросил Задов, продолжая судорожно сжимать в руке пилочку.

– Абсолютно! – подтвердил Илья.

– Безусловно! – заметил Добрыня.

– Конечно! – констатировал Онуч.

– Собственно говоря, ситуация возникла патовая,– признал Баюн.– Когда тот гад недальновидно поместил вашего коллегу в мою клетку, извлечь меня из нее он уже не мог. Ваш приятель вошел в экстаз, и никакие заклинания противника на него не действовали. Более того, ваш Лева ему своей пилочкой щеку распорол. Так что, сударь мой, примите мою искреннюю благодарность и, пожалуйста, ближе чем на десять шагов не приближайтесь ко мне никогда.

Задов кивнул и медленно двинулся к выходу из клетки. Когда он ее покинул, Баюн и Онуч уже выходили из дома.