пансионата. В Туве спать приходилось в юрте вдесятером, умываться из ручья, питаться довольно своеобразной пищей из баранины, запивая ее холодным соленым чаем с молоком, а то и араком (слабоалкогольным напитком, получаемым из перебродившей козьей простокваши), днем прячась от 40-градусной жары в тень юрты, ночью кутаясь во всю привезенную с собой одежду, а вечером репеллентами пытаясь отогнать чаданских бойцовых комаров. Однако это были «тяготы» и «неурядицы» в кавычках, потому что все вокруг было одухотворено, все нескладушки, задержки, неразбериха были освящены неким сверхсмыслом происходящего. Тело готово претерпеть любые испытания, не замечать их или даже испытывать от них некую радость, когда за всем происходящим очевиден духовному взору этот самый Сверхсмысл — не нуждающаяся в комментариях и пояснениях сверхчувственная важность и значительность событий, поступков. В Туве всем этим акциям предшествовало чтение сутр тибетскими, тувинскими и бурятскими ламами, бодрый речитатив, снимающий даже намеки на какую-либо сентиментальность или украшательство. И это не тот Будда, не те ламы, которых всуе и не к месту поминают отечественные поп-рок-певцы.

Удивительным образом «сладкое жертвоприношение» в Кызыле мне напомнило посещение самой большой в мире статуи Будды на острове Лантау, в Гонконге. Тогда после двухчасового путешествия и восхождения по очень крутой лестнице на вершину горы к гигантскому бронзовому Будде, от груди которого уже начинались облака и голова которого угадывалась за ними лишь как смутный силуэт, монахи предлагали разделить с ними монастырскую трапезу. Обычная заурядная вегетарианская пища монахов в буддийском монастыре. Зачем?

Тело как бы воспринимало учение буддизма на телесном уровне, через пищу. Прямой (магический?) путь. После восхождения вверх, после тягот пути тело вознаграждалось определенным способом. Телесный низ не забыт. Он никоим образом не презираем, и для него находится место. Но именно свое упорядоченное место в иерархии — ни больше ни меньше.

Сайнхо

Осмысленного и о Сайнхо, и, хотелось бы признать попутно, о других музыкантах-новаторах на русском языке написано очень мало. Журналисты, музыковеды, критики предпочитают брать интервью, так как в большинстве своем принципиально некомпетентны в области новой музыки, боятся самостоятельно мыслить, боятся какими-нибудь высказываниями уронить свой престиж, статус раздатчика табелей о рангах или не совпасть в своих оценках с зарубежными коллегами.

Писать о Сайнхо хочется скорее в понятиях «Веселой науки» Евгения Головина или иных миров Юрия Мамлеева, а не в терминах музыковедения, констатируя в очередной раз, как западные обозреватели, уникальность ее голоса. Почему? Да потому, что она не вписывается в традиционные классификации музыкальных жанров и стилей, представляет собой большое явление — принципиально во многом иное по отношению к устоявшимся схемам и рамкам. Потому что для нее важны, прежде всего, не прием, не форма. Что же тогда? То, что вызывает наибольшее недоумение: странное схождение несопоставимого. На это мое внимание впервые обратил британский саксофонист и мультиинструменталист Тим Ходжкинсон (Tim Hodgkinson — группа «Henry Cow» и др.). Попутно замечу, что эту же черту он отмечал и у другой великой российской певицы — Валентины Пономаревой. Сайнхо — это не только «пещера голоса своего», а автор многочисленных разнообразных проектов, работавший в самых разных жанрах современного художественного творчества.

…Людмила Окан-ооловна Намчылак родилась 11 марта 1957 года в поселке Пестуновка (ныне Белдир-Кежия) Улуг-Хемского района Тувинской АССР в учительской семье. Позднее семья переехала в Кызыл, столицу Тувы, и ее отец, Окан-оол Кыргысович Намчылак, стал политическим обозревателем ТАСС на тувинском телевидении. Окончила московское музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова, народное отделение Гнесинского института в Москве, аспирантуру Гнесинского института. Не ограничиваясь собственно тувинской музыкой, она сосредотачивает свое внимание на архаической музыке и музыкальных традициях народов Сибири и Дальнего Востока: нганасан, ительменов, коряков, нивхов, тофаларов, нанайцев, бурят и русских. В 1986 году была удостоена второй премии на Всероссийском конкурсе исполнителей народной песни в Краснодаре и специальной премии имени Ирмы Яунзем. Прошедшее с огромным успехом выступление имело большой резонанс. В составе фольклорно-этнографического ансамбля «Саяны» гастролировала по США, Канаде, Европе, на Филиппинах, в Австралии и Новой Зеландии.

В 1989 году музыковед Татьяна Диденко познакомила меня с Людмилой, тогда аспиранткой народного отделения Института им. Гнесиных. Первоначально мы с фаготистом Александром Александровым планировали сотрудничество с ней в виде трио, даже пробовали выступать и записываться в таком варианте. Таким составом и была записана в 1989 году большая часть компакт-диска «TriO & Sainkho», Forgotten streets of St. Petersburg Leo Records CD LR 439.

Летом 1989-го состоялось выступление «Три „О“» с Людмилой Намчылак в театре «Школа драматического искусства», куда меня и Людмилу устроил работавший там завмузом Александров. Осенью того же года начались выступления нового проекта на первых джазовых фестивалях — прежде всего на фестивале «Джаз и фольклор» в Абакане, Хакассия. Там впервые Людмила Намчылак выступила под сценическим псевдонимом Сайнхо (от ее тувинского имени Сайын-Хоо). Правда, в Хакассии произошла накладка, и на афише или в буклете ее имя было напечатано неправильно — Саяхно. Признаюсь, мы с Александровым, шутя, называем ее так между собой иногда…

Выступление в Абакане было очень успешным и повлекло за собой многочисленные приглашения на советские джазовые фестивали, и для Сайнхо — предложения о сотрудничестве с другими коллективами. Негативным результатом явился конфликт Сайнхо с ансамблем «Саяны» из-за использования сценического национального костюма. Начиная с этого времени Людмила Намчылак выступает под именем Сайнхо Намчылак или просто Сайнхо.

Осенью 1989-го после джазовых фестивалей в Архангельске и Вильнюсе («Три „О“» + Сайнхо) состоялся фестиваль «Осенние ритмы '89» в Ленинграде, куда был приглашен лишь дуэт Летов — Александров. Мы на свой страх и риск взяли с собой Сайнхо, разделив гонорар дуэта на троих, при этом Александров отказался от гостиницы в пользу Сайнхо. Запись этого выступления впоследствии вышла на виниловом диске ленинградской студии фирмы «Мелодия» (до сих пор не переизданная на компакт-дисках, ставшего подлинным раритетом для коллекционеров). Тогда же состоялось и выступление Сайнхо с «Поп-Механикой» Сергея Курехина. В ноябре — декабре того же года музыканты «Три „О“» и Сайнхо совершили поездку в Германию по частному приглашению западноберлинской художницы-концептуалистки Лизы Шмитц, и началась подготовка к совместному туру.

Весной 1990-го при поддержке театра «Школа Драматического Искусства» у «Три „О“» с Сайнхо состоялся 40-дневный тур по Австрии, Швейцарии и Германии. Из-за занятости в спектаклях театра Сайнхо не успела оформить визу, поэтому продолжить тур и поехать в Голландию пришлось без нее. Уже в июне того же года Три „О“» вернулось в СССР без Сайнхо, которая получила более заманчивые предложения от зарубежных музыкантов. Скорее всего, она