— С какого времени вы стали на этот путь?

— Со времени ареста отца и матери, и еще больше озлобился на советскую власть после ареста старшего брата Самуила.

— Следствие располагает данными о том, что существует контрреволюционная группа молодежи. Что вы можете показать по этому вопросу?

— Об этом мне ничего не известно, — отрезал Володя.

Бедный мальчик, если бы он знал, что защищая других, губит себя, что далеко не все дети обладают таким стойким характером, как он! Напуганные до смерти мальчики и девочки, с которыми он дружил, тут же от него отреклись и дали именно те показания, которых так ждал следователь. Скажем, четырнадцатилетняя Женя заявила:

— Мороз проявлял недовольство по отношению к руководителям партии и правительства, писал об этом и читал воспитанникам. В начале 1938 года я была дежурной по столовой, приходит туда Мороз и стал мне читать письмо, написанное им самим, в котором он всячески обзывал вождей партии и правительства, а через несколько дней при встрече сказал, что за это письмо могут посадить или сослать в колонию.

То же самое сказали Нина, Марина и другие дети врагов народа. Но больше всего меня поразили не их слова — ясно, что при умелом подходе из этих ребятишек можно было выбить все, что угодно, а их аккуратные, ученические подписи на каждой странице протокола допроса. Нет, что ни говорите, а понять и тем более простить всех этих майоров и лейтенантов просто невозможно!

Что бы там ни было, а следствие по делу Мороза В. Г. близилось к завершению, главное было доказано: он вел контрреволюционную пропаганду и пытался создать контрреволюционную группу молодежи. Но вот ведь закавыка: перед тем как направить дело в суд, следователи обратили внимание на собственную подтасовку с возрастом подследственного — такое дело в суде не примут. И тогда на помощь пришла заместитель областного прокурора по спецделам Кузнецова. Она придумала блестящий обходной маневр, попросив «прислать дело Мороз В. Г., так как преступление он совершил исключительно тяжелое, но по возрасту не может быть привлечен к судебной ответственности; вопрос нужно ставить лично перед Прокурором СССР».

Поставили. И, конечно же, соответствующее разрешение получили. А потом состоялось решение Особого совещания, в котором говорится: «Мороза В. Г. за контрреволюционную агитацию — заключить в исправ-труд-лагерь сроком на 3 года».

Так Володя оказался за воротами ГУЛАГа. А письма, что стало с письмами, которые он так и не отправил и которых так испугался лучший друг детей? Они не пропали. Они дошли до нас, детей и внуков той жестокой поры. Читайте их, особенно внимательно те, кто любит митинговать под портретами Сталина. Если хотите своим детям того, что пережил Володя Мороз, митингуйте и дальше. Митингуйте, но не забывайте: нет более коварного оружия, нежели бумеранг — запущенный неумелой рукой, он поражает хозяина.

Итак, письма с того света, письма из эпохи, одним из главных достижений которой были горы трупов, в том числе и детских.

«Снова тоска и тоска. Что делать? Абсолютно нечего. И снова в голову настойчиво лезет: «В чем я еще виноват? За что меня послали сюда, в эту незаслуженную ссылку?» По-моему, для того, чтобы я окончательно отупел, чтобы не понимал происходящего, чтобы не мог бороться против несправедливости и лжи.

В школе все по-старому. За сочинение по литературе получил «хорошо»… Хотел написать письмо Сталину, но раздумал: не поверит, не поймет он меня, хотя и признанный гениальным. Решусь на это лишь в крайнем случае. Единственная отрада — природа, папиросы, книги.

Природа здесь, действительно, замечательна. Огромные луга, покрытые хрустальным снегом, небольшие крестьянские избы, внутри уютные и чистые, снаружи невзрачные. Речка, лес и, наконец, возвышающееся над всем этим белое каменное здание детдома № 4, в котором я «изволю» проживать. Все это прекрасно, но вместе с тем противно, как вечно напоминающее незаслуженную ссылку.

О преподавании и преподавателях. В класс входит высокий, черноволосый, с пожелтевшими от постоянного курения зубами человек. Это — историк. Говоря о нем вообще, можно заметить, что этот человек — в высшей степени некультурный и невежественный. Он знает крохи, которые недостаточны не только для педагога, но даже для учащегося средней школы. Он любит поразить класс, поставив за отличный ответ посредственную оценку — и наоборот.

Второй тип некультурного преподавателя представляет из себя преподавательница анатомии и химии. Она — с высшим образованием, а потому будет больше виновата в невежественности выпускаемых из школы учеников. Она хочет показать себя умной, но все видят ее глупость. Хочет блеснуть речью, но блещет невежеством. И наконец, эти ее «милые» качества дополняются хитростью.

Имеются и неплохие педагоги, к таковым относятся словесник и математик.

Вчера получил письмо от брата. Он сообщает, что А. В. и В. Г. вместе с А. последовали за мужьями. Ненасытные звери, вам мало жертв? Уничтожайте, грабьте, убивайте, но помните, что час расплаты настанет».

Ну и что, спросите вы, за это письмо, к тому же неотправленное, в тюрьму? Да, и за него тоже. Недаром тетрадные странички так тщательно подшиты к делу, недаром в марте 1940 года, когда мать Володи просила пересмотреть его дело, один из самых страшных людей того времени, заместитель наркома внутренних дел Меркулов, лично начертал на просьбе: «Отказать ввиду озлобленной враждебности к руководителям ВКП(б) и советского правительства».

Мне кажется, что главной причиной, побудившей Меркулова принять такую резолюцию, было второе письмо, написанное в декабре 1937 года, — не задеть его оно просто не могло.

«Лишь упорной и трудной работой отравляется молодость несчастных детей, и наоборот: подхалимство, ложь, клевета, склоки, сплетни и прочие дрязги процветают. А почему? Потому ли, что народ низок? Нет, потому что низка кучка негодяев, держащая власть в своих руках. Если бы человек, заснувший летаргическим сном лет 12 тому назад, проснулся, он был бы просто поражен переменами, произошедшими за это время.

Старого руководства он бы не нашел. Он увидел бы в правительстве безусых глупцов, ничего не сделавших для победы революции, или пожилых негодяев, продавших товарищей за свое собственное благополучие. Он не увидел бы «бывших» легендарных командиров Красной Армии, он не увидел бы строителей и организаторов революции, не увидел бы талантливых писателей, журналистов, инженеров, артистов, режиссеров, дипломатов, политических деятелей и т. д.

Все ново — и люди, и отношения между ними, и противоречия, и, наконец, сама страна. Все изменило свой прежний облик. Но к лучшему ли? Внешне, да. Существенно — нет. Подхалимов уважают, клеветников внешне бичуют, а в действительности боятся, негодяи в моде.

Тысячи людей несчастны. Тысячи людей озлоблены сильно, до жуткости. И это озлобление прорвется и огромною волною смоет всю эту грязь и вонь. Счастье восторжествует!

А ведь весь этот абсурд начался в 1934 году, когда был убит Киров. Убийца был связан с Зиновьевым, Каменевым и другими, организовавшими антисоветские центры в Москве и Ленинграде. Их судили. Судили жестоко и открыто. Им предъявили довольно тяжелые обвинения. Их обвиняли в желании восстановить капитализм в СССР, а также в убийствах, поджогах, шпионаже и т. п.