Из последних открытий в сельскохозяйственной сфере отметим найденные на севере Белиза свидетельства (например, пыльца) о совместном культивировании маиса и маниоки за 2500 лет до н. э. вкупе с явными следами массовой вырубки леса под сельскохозяйственные угодья. Что любопытно, не обнаружено никаких следов поселений, соответствовавших возрасту находок; и это является загадкой, потому что земледелие с использованием достаточно развитых технологий требует определенной оседлости.

Между народами Месоамерики установились на удивление интенсивные связи — об этом свидетельствуют, например, изделия из обсидиана, найденные очень далеко от мест его добычи; и все это за 5000 лет до н. э. Что же касается самых ранних постоянных поселений майя, чье существование именно в таком качестве не вызывает никаких сомнений, то мы находим их на тихоокеанском побережье Гватемалы и мексиканского Чьяпаса. Населявшие эти места люди — охотники и рыболовы — перешли к преимущественно оседлому образу жизни к началу 1800-х гг. до н. э., то есть к началу так называемого раннего доклассического периода. Интересно, что наиболее крупные поселения возникли в некотором удалении от побережья. К традиционным охоте и рыболовству добавилось выращивание маиса и маниоки, но самым заметным достижением той эпохи и той культуры стало изобретение и изготовление достаточно сложной глиняной утвари, нередко удивительной формы и раскраски. К 1500-м годам до н. э. прибрежное население разрослось настолько, что было вынуждено разделиться. Многие переселились далеко от побережья и перебрались на новые плодородные угодья. При этом в основу питания переселенцев легла растительная пища. Знаменательно, что и общественная структура в больших поселениях начала стремительно усложняться. Исследования показали, что два поселения выделяются из общего ряда своими размерами и, вероятно, некогда доминировали над своими соседями. Во многих поселениях Чьяпаса в 1500-1100-х гг. до н. э. впервые появляются насыпные структуры в виде курганов, выполнявшие, без сомнения, сакральную функцию. Археологи так и назвали их «насыпными храмами». Эти структуры — первые и самые древние свидетельства зарождавшейся в Месоамерике общественной и религиозной культуры. Например, в местечке Пасо-де-ла-Амада американский археолог Гарет Лoy обнаружил насыпной храм высотой 3 метра, окруженный множеством слегка приподнятых площадок, на месте которых располагались хижины обывателей. Совсем недавно обнаружены подобные ритуально-жилые комплексы, принадлежащие к гораздо более древнему периоду.

Современное устойчивое мнение научного сообщества таково, что племена и группы поселян, обитавшие на тихоокеанском побережье Чьяпаса и Гватемалы, стояли у истоков будущей великой цивилизации майя. К слову, на высокогорье первые постоянные поселения сложились к 1200 г. до н. э.; и лишь в среднем доклассическом периоде появились гончарное искусство, сельскохозяйственное производство и прочие атрибуты цивилизации. Для того чтобы лучше понять ход истории народов Месоамерики, мы должны обратить внимание на соседей майя, живших на равнинах Табаско и Южного Веракруса на рубеже 1200 г. до н. э. Итак, поговорим о народе, известном нам как «ольмеки».

Влияние ольмеков

Ольмеков часто называют народом-феноменом или народом-загадкой. Загадочным этот народ остается большей частью из-за того, что его начали изучать чрезвычайно поздно, лишь с 1920-х годов. А феноменальным он считается из-за своего внезапного и яркого появления на исторической сцене Месоамерики. Известно, что постоянные поселения ольмеков появились приблизительно в тот же период, что и поселения на тихоокеанском побережье. Народ этот занимался охотой и рыболовством на многочисленных медленных реках, впадающих в Мексиканский залив. На плодородных пойменных аллювиальных почвах ольмеки также выращивали маис. Основную информацию об ольмеках ученые получили по результатам раскопок в окрестностях Сан-Лоренсо и Ла-Вента.

Городище Сан-Лоренсо расположено на склоне холма, возвышающегося над поймой реки Коатцакоалько в мексиканской провинции Веракрус. Оно было заселено уже к 1700 г. до н. э., однако именно в период между 1100-м и 900-м годами до н. э. Сан-Лоренсо трансформировалось в нечто большее, чем заурядное поселение. Вершину холма срезали, и на образовавшейся огромной площадке выстроили деревянные здания, что подтверждается современными научными методами. Между строениями ольмеки проложили наземный водопровод, подававший воду в каменные резервуары и даже к фонтанам. Выдолбленные из камня желоба имели U-образное сечение.

Гигантская базальтовая голова, изваянная ольмеками. Сан-Лоренсо, 1200-900 гг. до н. э.

На территории поселения ольмеки установили монументы в виде фигур людей и животных, но наиболее впечатляющими были гигантские каменные головы, в которых проступали черты человека и священного зверя ягуара. Головы, вырезанные из цельных глыб базальта, достигали в высоту двух метров и весили до 20 тонн. На сегодняшний момент обнаружено 10 таких голов. Базальтовые глыбы для их изготовления привозили из каменоломен в горах Туштла, в 60 километрах к северо-западу от Сан-Лоренсо. Огромные фрагменты горной породы грузили на плоты и переправляли до места назначения по реке.

Сейчас нам известно, что чуть позже 900 г. до н. э. Сан-Лоренсо подвергся разорению, и жители покинули город. Многие монументы, памятники и скульптуры были разрушены и сброшены в канавы — так же, кстати, поступали майя, когда менялись их властители, или незадолго до предсказуемой кончины действующего правителя. Уходил правитель — сбрасывались с пьедесталов его монументы.

Мы не знаем пока, что случилось в Сан-Лоренсо, однако нам известно, что после его гибели сразу же расцвел другой центр ольмекской цивилизации — Ла-Вента. Это поселение возникло на болотистом берегу реки Тонала в 100 километрах к северо-востоку от своего старшего собрата — Сан-Лоренсо. В Ла-Венте мы видим еще более впечатляющую строительную и скульптурно-художественную программу, исполненную неизвестными ольмекскими зодчими в период с 900 по 500 г. до н. э. Городище занимает площадь 2 квадратных километра и представляет собой нагромождение руин, уцелевших фундаментов и насыпей-курганов. Примечательно, что все эти сооружения ориентированы строго по оси север-юг, как в городах майя.

На самом краю поселения возвышается удивительное сооружение — 30-метровая насыпная пирамида с почти идеальным квадратным основанием. Пирамида имеет 10 граней, и некоторые ученые всерьез полагают, что данный объект символизирует священный для ольмеков вулкан, спрятавшийся в горах Туштла. На пирамиде нет никакого подобия лестниц или террас, и не ясно, существовал ли на ее вершине какой-либо культовый объект. С восточной и западной стороны пирамиды находится две узких и длинных (80 м) платформы, также ориентированных строго на юг. Завершают комплекс с севера от пирамиды странная квадратная яма глубиной 8 метров и небольшая пирамидка со ступенями по бокам, по которым можно взойти на ее вершину. На всех научных планах и картах этот комплекс называется «Комплекс А» и, по мнению ученых, служил для древних ольмеков религиозным центром. Каждый из элементов комплекса окружен большим количеством стел, тумб, монументов и просто валунов непонятного предназначения. Имелись в Лa-Венте и свои «головы». Все эти артефакты и изваяния выполнены из разных материалов: базальта, гранита, серпентина, нефрита и других. Интересно, что под одной из базальтовых тумб нашли останки двоих детей, что говорит о ритуальном значении «Комплекса А». Кстати, обнаруженные останки оказались буквально пересыпаны нефритовыми украшениями и поделками, что указывает на расслоение ольмекского общества: в Месоамерике нефрит считался драгоценным камнем. Захороненные дети явно принадлежали знатной ольмекской семье или даже являлись отпрысками самого правителя.