– Это была она, преемница Богини, которую Персефона успела сделать Королевой. Что-то насторожило меня: она не была чистокровной сиреной, ее заставили переродиться, но, несмотря на всю ту боль, которая читалась в ее глазах, она искренне желала мне уйти на заслуженный покой. Я пошла за новой Королевой, она помогла мне избавиться от наваждения и вновь сделала той, кем я была, вернула к истокам…

Сама того не заметив, я тихо всхлипнула и, вытерев слезы ладонью, крепко прижалась к телу сестры, ощущая ее тепло, такое родное и любимое. Брид аккуратно выбралась из объятий и, обхватив своими ладонями мои, заулыбалась.

– Я счастлива быть там, где сейчас, в Междомирье. Возможно, мои тело и душа снова возродятся, но я хочу, чтобы ты знала, – ты самое дорогое сокровище в моей жизни. Ты – моя кровь. Ты – сестра, ставшая мне дочерью. Никогда не отрекайся от своего внутреннего зверя: однажды человечность сломается там, где истинная сущность сможет выжить. Стань той, кем мечтаешь. Мне искренне жаль, что я заставила тебя страдать, когда должна была оберегать от внешнего мира и опасностей, которые таились здесь на каждом шагу. Должна была научить тебя выживать среди людей. Ты покинула меня в двенадцать лет и познала, что это такое – приемная семья. Но я благодарна мужчине, приютившему тебя, он вырастил тебя такой, какая ты есть. И Уильяму, который всегда был рядом.

Я кивнула, стараясь подавить всхлипы, которые норовили перерасти в истерику. Глотая слезы, спросила:

– Когда ты умерла?

– Когда тебе едва исполнилось семнадцать, моя дочь.

Брид тепло улыбнулась и протянула тонкий кинжал. Я удивленно вскинула бровь в немом вопросе, на что последовали слова:

– Королева велела тебе его передать. Когда придет время, он подскажет, что делать.

Неужели это… тот самый…

Кинжал Возмездия.

Осторожно взяв оружие в руки, коснулась острием подушечки пальца – на месте укола сразу же выступили первые капли крови. Слизнув их, я изучала оружие, словно видела его впервые: рукоятка представляла собой сплав золота и серебра, которые перекрещивались тонкой паутинкой. Кинжал был почти невесомым с изображением Богини и сирены у нее в ногах.

Я почувствовала, что рука сестры легла мне на плечо. Брид притянула меня к себе, окутав лицо густыми черными волосами:

– Ты достойна стать Королевой, моя маленькая сирена. Остановить эту тиранию.

– Брид, я…

Прижав указательный палец к моим губам, сестра тепло улыбнулась и слегка наклонила голову, после чего тихо произнесла:

– Не бойся своих чувств к нему. К мужчине, который тебя полюбит всем сердцем. Он жаждет быть с тобой, и ничто не сможет этому помешать. Он готов вытерпеть все, что ты ему уготовила, станет твоим без остатка, если ты того пожелаешь. Ваши судьбы уже давно переплелись, Эмилия.

Внезапный толчок в грудь заставил судорожно задышать.

Я проснулась, подскочив на кровати. В руках почувствовала что-то легкое и опустила взгляд: кинжал. Судорожно задышав, в сердцах убрала его под подушку и уткнулась в нее лицом, стараясь сдержать крики и слезы, вспоминая каждое слово сестры.

* * *

В следующий раз я проснулась, когда сумерки обволакивали морскую гладь и корабль со всех сторон. Приятная ломота в теле вытеснила ненависть и гнев, заполнявшие мою душу на протяжении долгого времени. Поднявшись с кровати, подошла к тазу с прохладной водой и, смочив полотенце, начала медленно обтирать себя, смывая остатки грязи и крови, сохранившиеся после ночи. Я закрыла глаза, чтобы вспомнить с наслаждением этот кровавый акт насыщения.

Стоило мне лишь снять и кинуть кулон на кровать, как сирена, протяжно застонав, заполнила все мое естество. Я вышла на палубу и сразу же приметила юнгу, сидевшего в углу и оттиравшего пятно с ведра. Не в состоянии скрыть хищную улыбку, напрочь забыла про свое обещание не играть с жертвой, а смилостивиться и свернуть цыплячью шею быстро и безболезненно.

Увидев нагое тело, Крис открыл рот и выпустил из рук ведро, которое с шумом упало на палубу. Сморщившись, будто почувствовав запах сгнивших фруктов, я поцокала языком и пригрозила пальцем, прошептав, чтобы впредь он был осторожен. Тот быстро закивал, не сводя с меня встревоженного взгляда. Протянув ему руку и кивнув в сторону моря, я предложила искупаться, смыть с себя пыль, накопившуюся на теле за день. Недоверчиво покосившись на мою ладонь, юнга сжал губы, борясь с самим собой. Ехидно улыбнувшись и сверкнув клыками, позволила сирене окутать тело мальчишки любовным флером. Взгляд Криса мгновенно остекленел – сейчас он готов был выполнить любую мою прихоть.

Встав, подобно марионетке, мальчишка крепко обхватил мою ладонь своими пальцами, мы вместе сделали несколько шагов в сторону бортика и залезли на него, не разжимая сплетенных пальцев.

Лишь когда мальчишка прыгнул и коснулся холодной воды, сирена внутри меня отозвала чары, но мы не учли одного: испуг. Переводя ошарашенный взгляд то на меня, то на возвышающийся громадой корабль, Крис издал пронзительный крик, который продлился недолго. Шикнув, я резко нырнула под воду и потянула юнгу за ногу ко дну. Крепко держала отчаянно брыкающегося и захлебывающегося криками мальчишку, предчувствуя наслаждение, которое наполнит меня в эту ночь сполна.

Отложив полотенце в сторону, подошла к зеркалу и взглянула на себя: раскрасневшееся лицо, блеск в глазах, на губах спекшаяся кровь. Облизнув их и проверив амулет на шее, удовлетворенно кивнула и вышла нагая на палубу, плотно закрыв за собой дверь.

Я старалась передвигаться на цыпочках, чтобы не разбудить спящих матросов, не спешивших выползать из укрытий и зализывавших раны после сражения с сиренами. Изредка задерживала дыхание и останавливалась, чтобы прислушаться. Вокруг стояла тишина, лишь волны бились о борт корабля, успокаивая мелодичным пением.

Подойдя к каюте Уильяма, остановилась и, еще раз хорошенько все обдумав, тихо постучала. В ответ услышала только звук катившейся по полу стеклянной бутылки и недовольное бурчание. Постучав еще, на этот раз громче, с испугом отпрянула от двери, когда из-за нее послышалось:

– Убирайтесь! Я не хочу видеть никого из вас!

Я выждала несколько секунд и, распахнув дверь, огляделась.

Стол и стул были опрокинуты, на постели беспорядочно лежали старые вещи, пропитанные кровью убитых в сражении сирен, повсюду валялись бутылки из-под рома и осколки. Под ногами неприятно разливалась и хлюпала вода, предназначенная для умывания, резкий запах алкоголя и крови обволакивал стены и пол, создавая непроницаемый купол.

Не дожидаясь, когда в меня полетит очередная бутылка, я осторожно ступила босой ногой на осколки, почувствовав тепло собственной крови, и, зайдя в каюту, закрыла за собой дверь