– Кстати, ты знаешь, что такое трепанация черепа? – спросил Тот Кто Рассказывает.

– Нет, – помотал головой Мальчик. – Что это?

Ему совсем не нравилась эта сказка.

– Когда делают дырку в черепе. Это… очень древняя традиция. Давным-давно, в эпоху неолита, маленьким детям делали эту дырку, чтобы через нее вылетели плохие духи, а внутрь проникли хорошие. Тогда еще не было ни больниц, ни медсестер, ни общего наркоза, ни скальпелей. Ребенку давали выпить напиток из трав, а потом делали операцию кремниевым скребком. Большинство детей после этого умирали. Но те, кто оставался в живых, обретали мистическую силу. Они вырастали и правили другими людьми, потому что умели делать всякие волшебные вещи. А после смерти из их черепов вырезались амулеты…

…Родители поставили свои подписи. Мальчика побрили налысо и отвезли в операционную. Во время операции сердце у Вани стало биться совсем редко, а потом и вовсе остановилось. Но после электрошока забилось снова. Это была клиническая смерть. Не настоящая.

Через три дня в отделение реанимации, где лежал Ваня, пустили его маму.

Она его не узнала.

Ваня по-прежнему находился в коме. Его голова была плотно забинтована. Вся правая сторона лица превратилась в один огромный зелено-фиолетовый синяк. Изо рта и носа торчали какие-то трубочки. Глаза были закрыты.

Врач – тот, что делал мальчику операцию, – отвел ее в свой кабинет, дал стакан воды и, когда она перестала всхлипывать, стал говорить о надежде. Он говорил, что нужно ждать. Он говорил, что головной мозг имеет очень высокие компенсаторные и адаптационные возможности. Он говорил, что о реальных последствиях травмы можно судить только после окончания острого, промежуточного и отдаленного периодов травматической болезни мозга. И что при тяжелых черепно-мозговых травмах эти периоды длятся несколько лет.

– Он будет таким несколько лет? – спросила мать и снова заплакала.

– Нет. Скорее всего, нет. В ближайшие дни он должен прийти в себя. Я надеюсь.

– А… пока он такой… он… как он ест?

– Мы кормим его через зонд. Вводим пищу прямо в желудок. Дробно, пять-шесть раз в сутки в виде питательных смесей. У вас ко мне есть еще вопросы?

– Да… нет. Вот, – она положила на стол конверт с деньгами, – пожалуйста, все что ему понадобится. Любые лекарства, процедуры, любые… господи… смеси.

Врач, который делал Ване операцию, был неплохим человеком. Он действительно надеялся, что Ваня поправится. И он искренне не подозревал, что если Ваня не поправится – то из-за него. Из-за того, что он совершил ошибку.

Тот Кто Рассказывает умолк и погрузился в задумчивость.

Мальчик поерзал на стуле и отодвинул от себя подальше тарелку. Ее остывшее содержимое мерзко пахло сдобой и рыбой.

– Какую ошибку?

Тот Кто Рассказывает пододвинул к себе две чаши – с медом и пивом. Через тонкий хрусталь он грустно смотрел на мед цвета янтаря. Наконец он снова заговорил.

…Большую ошибку. Он пропустил светлый промежуток. Тот, что наступает через некоторое время после удара – но еще до того, как гематома разрастается и сдавливает мозг. Иногда во время светлого промежутка человек приходит в сознание. Иногда – нет. Тогда это называется «стертым светлым промежутком». В любом случае, хороший врач должен распознать светлый промежуток и срочно сделать операцию. Потому что потом делать ее практически бесполезно. А врач, который оперировал Ваню… он упустил момент. У Вани был «светлый промежуток», но тот его не заметил.

Одним словом – Ваня так и не пришел в себя.

– Он умер? – спросил Мальчик.

– Нет, – ответил Тот. – Физически – нет. Но он не мог больше видеть живых, слышать их и говорить с ними. Он не умер. Он переместился.

– А духи?

– Что – духи?

– Ну, те, хорошие духи? Они вошли в него через дырку в черепе? Он получил мистическую силу?

– О да, – вяло отозвался Тот. – Что ж… Вот и сказочке конец.

Он помолчал немного.

– И я там был. Мед-пиво… эх!.. – Тот Кто Рассказывает поднял чашу с медом, отхлебнул из нее большой глоток и закашлялся. Бледное его лицо побагровело. Шея напряглась так, что, казалось, кожа, обтягивающая вены и сухожилия, сейчас лопнет.

Жидкий ароматный мед цвета янтаря вылился обратно изо рта Того Кто Не Может Есть, медленно потек по усам.

– Уходи, – сказал Мальчику Тот, отдышавшись. – Позже я позову тебя снова и расскажу еще одну сказку. А сейчас – иди. Не смотри. Мне надо кое-что закончить.

Тот Кто Не Может Есть взял в руки чашу с пивом цвета нефти.

Мальчик соскочил со стула и, не попрощавшись, кинулся к выходу.

Закрывая за собой дверь, он услышал бульканье, хрип и надсадный кашель.

Она действительно была не такая уж злая, эта старуха. Она очень вкусно готовила – причем именно те блюда, которые Мальчик любил. И вообще старалась ему всячески угодить. На ночь, перед сном, она приятно расчесывала ему волосы черепаховым гребешком – и даже пыталась петь песенки своим надтреснутым голосом. А если он наотрез отказывался спать после обеда – она не настаивала. Через несколько дней Мальчик даже стал думать, что это была просто шутка такая – насчет печки. Просто уловка – в воспитательных целях.

Однажды утром, когда Костяная возилась на огороде, он подошел к ней и робко сказал:

– Отпусти меня, пожалуйста.

– Что, Ванюш?

– Отпусти. Меня. Ну пожалуйста. Отпусти.

– Ты опять за свое? – наморщила желтый лоб Костяная.

– Опять…

– Куда ж тебя отпустить?

– К маме.

– Это невозможно, сынок.

– Почему? Ну почему – невозможно?

– Потому что, во-первых, отсюда пока нет дороги. Для тебя. То есть – ты можешь попробовать разные наши способы, но этому еще придется учиться… Во-вторых, твоя мама и сама не очень-то хочет, чтобы ты к ней вернулся…

– Неправда!

– Правда, правда, Ванюша.

– Нет, не правда! Вы врете! Ты врешь! Зачем ты врешь?!

– Да не вру я, Ванюша. И перестань, пожалуйста, плакать. Ну что ты, ей-богу, как девочка? Мама сама тебя нам отдала. И очень хорошо сделала. А вернуться ты к ней не сможешь… Но, если очень захочешь – можешь попробовать ее к нам как-нибудь…

– Сюда? Она может прийти сюда?

– Ну, не совсем сюда… В другое место. Мы туда все, наверное, пойдем.

Мальчик перестал плакать и посмотрел на старуху – пристально, по-взрослому.

– Я не понимаю, – сказал он.

– Вот и хорошо! – обрадовалась почему-то Костяная. – Хорошо, что не понимаешь. Тебе еще рано такие вещи понимать.