В каждом институте, в каждой клинике был тогда секретный отдел. Они нам звонили, и мы вылетали.

Через час-полтора после выхода из состояния клинической смерти человек еще помнит, что с ним было. Потом все исчезает, одни огрызки остаются. Через пару дней спрашивали у того же «путешественника»:

- Помните, вы говорили то-то и то-то?

- Нет, не помню, не было этого!

Ставим ему кассету с записью.

- Да, правда, мой голос. Неужели это я говорил?

Мы спрашивали обо всем: что видел, что слышал, что ощущал, как ощущал. И наша задача теперь была - проверить.

Если человек говорил о каком-то месте, нас интересовали детали: где что стояло, лежало, двигалось. Понимаете? И сейчас же туда отправлялись и смотрели: действительно это находится там, на самом деле была такая ситуация?

И когда факт за фактом, факт за фактом... Мы точно знаем, что этот человек там просто не мог быть никогда в жизни, и не был он там. Но он все в деталях рассказывает, описывает обстановку. Он элементарно не мог знать, что есть такое здание, что в нем есть такая комната, что в этой комнате такой стол, такие чашки-ложки.

А ваш слуга-то прожженный материалист, особенно когда дело касается таких вещей! Пока руками не пощупаю, словам не поверю. Если скажете, что вчера в лифте валялась пачка из-под сигарет, скажу:

- Извините, мне нужно проверить.

А если эту пачку вы не могли видеть ни при каких обстоятельствах? Ну, не могли видеть - исключено!

И мы в этой лаборатории все проверяли. И место, и время, и ситуации - все! И получали подтверждение. За то время завели почти пятьсот дел. В трехстах восьмидесяти семи из них -неопровержимое доказательство отсутствия смерти.

Как быть, дорогие мои? Как быть?

Мой напускной материализм разлетелся по швам. И с каким еще треском! Смерти-то, оказывается, нет!

В очередной раз убедился!

Смерть отсутствует!

Как мы свою одежду изношенную бросаем, так же оставляем и свое тело. Верите - не верите, мне глубоко начхать на ваше мнение. Все равно там встретимся у входа в экзаменационную комиссию.

Хотите одну историю из архивных материалов лаборатории расскажу?

Однажды мы выехали по вызову. Приезжаем.

Мужчина 37 лет, ростом больше двух метров, как телефонная будка - махина. Геолог-забулдыга.

Вернулся из экспедиции, в городском парке перед пивным баром с кем-то там подрался, получил четырнадцать ножевых ранений. Пока его везли в больницу, наступила смерть. Его отвезли в морг. Дело было в пятницу.

А через два дня в понедельник, когда патологоанатом пришел на работу и приступил к изучению тела, вдруг это бездыханное тело зашевелилось, схватило его за руку, и он услышал отборную брань.

Через несколько дней, после операции, мы общались с этим ожившим геологом.

- Была, - говорит, - пьяная драка. И вдруг почувствовал очень сильную боль. А потом начал падать в канализационный колодец. Не помню, как долго падал, помню, хватался за стены, упирался руками - ногами. Чувствую, если до низу долечу - в живых не останусь.

Я начал выкарабкиваться, цепляясь за склизкие стены. Вонючие до невозможности! До того мерзко было - человеческих слов не хватает! От этой вони, от этого дикого смрада пришел в себя. Выполз наружу.

Выхожу, а там машины стоят - «скорая», милиция. Люди собрались. Осматриваю себя - нормальный, чистый. Через такую грязь полз, но почему-то чистый. Подошел посмотреть: что там, что случилось?

Людей спрашиваю, они на меня - ноль внимания, гады! Вижу, какой-то мужик лежит на носилках, весь в крови. Подумал: «Так тебе и надо». Что-то в лице этого мужика меня привлекло. Где-то виделись, что ли?

Носилки втащили в «скорую», и уже машина стала отъезжать, как вдруг чувствую: с этим телом меня что-то связывает.

Крикнул:

- Эй! Куда вы без меня? Куда моего брата увозите?!

И тут вспомнил: а никакого брата у меня нет! Сначала растерялся, а потом понял: это же я!

Если это тело - я, то я-то кто? Я за ними побежал, кричу:

- Сто-ой! Куда меня увозишь?

А потом чувствую, что я не бегу, а лечу за машиной, чуть выше нее. Тело находится в «скорой», а я лечу сзади...

И т. д.

Он нам рассказал, по каким улицам летел, что на этих улицах было. В одном месте, оказывается, пожарные стояли и пожар был, маленький такой. Это помнит. Мы потом проверили - оказалось правдой. Было такое.

«Скорая» приехала в больницу, хирург посмотрел, сказал:

- Умер.

А я подбегаю к этому хирургу и матом:

- Ты что, твою мать? Как я умер? Давай, там это, трам-тарарам, штопай! Я приду в себя, я еще не умер!

Собрались увозить в морг. Я в отчаянии туда хожу, сюда хожу. За телом пошел.

Стали каталку вталкивать в лифт, а тело-то огромное - не влезает. И, когда двери закрывались, ноги прищемило.

- Твою мать! - говорю. - Ты что делаешь?! Мне это тело еще пригодится!

Обращаюсь к санитару - не слышит.

Та-ак! Тут курить захотелось. Смотрю, в лифте лежит скомканная пачка сигарет, и бутылка из-под кефира стоит. Кефира там, ну, так примерно на одну треть осталось.

Отвезли меня в морг. Два дня я там ходил, среди этих скафандров, без хозяина.

(Обратите внимание - «без хозяина»!)

Я туда сходил, сюда сходил - везде и всюду был. Домой пошел - жена плачет. Уговариваю свою жену, успокаиваю: «Ну, что делать?»

Но тело все равно меня не отпускает. Возвращаюсь, брожу вокруг него.

А в понедельник меня как-то затянуло обратно. И так мне туда неохота было, так было больно, так грязно все это.

Когда патологоанатом пришел на работу... я понял, что на этом у меня все закончится. Начал метаться вокруг него, и вдруг в какой-то момент меня затянуло...

Очнулся в палате через четыре дня.

Обратите внимание: «затянуло». Этот момент возврата в тело редко кто помнит.

После того как его выслушали, мы стали проверять: пачка сигарет на месте лежит, в лифте. А тело-то было накрыто - он не мог видеть! Бутылки нет. Стали искать. Оказывается, уборщица утащила.

Нашли бутылку из-под кефира, но мытую. Спрашиваем: