Однако гораздо более ясный и глубокий вклад в понимание истинной природы орфических таинств внесла покойная мисс Джейн Харрисон, которая сделала абсолютно очевидным, что Орфей «был реальным человеком, великой загадкой, пророком и учителем, который мученически погиб и чья логика стала святыней». Эту теорию подтверждают такие авторитеты, как Страбон и другие. По ее мнению, Орфей «взял древнее суеверие, глубоко укоренившееся в первобытных обрядах в честь Диониса, и придал ему новое духовное значение. Орфей, вероятно, появился с юга, и его культ в его древнейшей форме лучше всего изучен на Крите. На Крите, и, возможно, только там мы находим то странное смешение египетского и древнепелатского (пеласгского – догреческое население юга Балканского полуострова. – Ред.), которое нашло свое выражение в орфических обрядах. Диодор говорит, что Орфей отправился в Египет, чтобы изучать там обряды и теологию».

Когда последователи культа Диониса верили, что они одержимы богом, это было шагом вперед к убеждению, что они стали богом, как последователи культа Осириса после смерти становились Осирисом и становились с ним одним целым.

Еще более духовное начало было привнесено в древние вакхические обряды Орфеем. Одержимость и сумасшествие, которые характеризовали эти обряды, уступили место более спокойному и возвышенному размышлению и ритуалу. Великий шаг, сделанный Осирисом, когда он поддерживал древние вакхические верования, заключался в том, что он изменил саму концепцию бога и стремился найти божественность совсем другими способами. Блаженство, которое он искал, было не физического, но духовного свойства. Главная идея орфической религии заключалась в возможности достичь божественной жизни.

Отрывок из трагедии Еврипида «Критяне» дает нам ключ к теории и практике орфических таинств, где лидер мистиков признается в своей вере и говорит о природе обрядов, связанных с ней. Он говорит, что он выполнил «красные и кровоточащие пиры» бога. Здесь содержится явный намек на жертвоприношение быка, вероятно связанное с греческой легендой о Минотавре и (я полагаю) являющееся наследством гораздо более древнего культа быка доисторических кроманьонцев южной Франции. Основная часть этого обряда была связана с разрыванием жертвы и поеданием ее сырой плоти.

Климент Александрийский восклицает: «Я не буду танцевать ваши мистерии, как, говорят, это делал Алкивиад, но я сорву с них одежды и выведу их на открытую сцену жизни, прямо перед лицом тех, кто является зрителем этой драмы истины. Последователи культа Вакха проводят оргии в честь сумасшедшего Диониса; они отмечают божественное сумасшествие обрядом поедания сырого мяса, а конечным завершением их обряда является раздача мяса жертвенных животных собравшимся. Их головы увенчивают змеями, они выкрикивают имя Евы, той Евы, которая познакомила людей с грехом. А символом их вакхических оргий является священная змея». Это – протест христианского священника, которому «были отвратительны языческие таинства» и который хотел сказать, что они – всего лишь разнузданные оргии. Для обоснования этого Климент Александрийский выбрал один из самых древних и варварских обрядов. Но, как справедливо замечает мисс Харрисон, «хотя во Фракии последователи культа Вакха (Диониса) разрывали на части козла, хотя на Крите в какой-то период времени сырым съедали быка, нам не стоит все же на основании этого делать вывод о том, что любой из этих обрядов регулярно совершался в цивилизованных Афинах».

Из эпической поэмы «Дионисиак» Нонна Панопольского (IV – нач. V в. н. э.) мы узнаем, что у мистиков был обычай обмазывать себя белой глиной в знак своего очищения и имитировать действия титанов во время убийства ими Загрея (Диониса). Это просто означает, что изначально, когда разыгрывался миф о Загрее, титаны, как и другие первобытные люди, были в «боевой раскраске» воина. Это было необходимо, чтобы обеспечить себе защиту, ведь подобное «преображение» делает человека кем-то еще, такая раскраска защищает его от демонов, она отпугивает чужого. И еще одно замечание: очень часто титанов называли «людьми из белой глины».

Орфей возвысил и очистил брутальный и жестокий элемент вакхических таинств. Мисс Харрисон увидела некоторую странность в том, что орфический культ соединил священного быка со змеей; однако этот самый бык-змея – всего лишь разновидность дракона, существующего во всех мифологиях мира, рогатой змеи у американских индейцев и китайцев, животного с частями тела, принадлежащими всем без исключения животным, и т. д.

Мисс Харрисон, ссылаясь на комедию «Облака» Аристофана (где он высмеивает софистов. – Ред.), пародию на орфизм, полагает, что это произведение открыло его тайну. Она говорит: «Полное открытие… этих и всех других таинств представляло собой лишь интенсификацию, мистификацию старых элевсинских обрядов – «Появись, появись!» у последователей культа Вакха (Иакха, Диониса) и «призывание» бога-быка женщинами Элиды. Именно это богоявление, открытое и внутреннее, и было истинной целью очищения и обожествления. Цель заключалась не в возвеличивании тайных догм, а в познании самого бога. Мы не знаем, до какой степени в пантомиме находят свое выражение эти богоявления, но вполне вероятно, что в какой-то степени это было действительно так».

Однако для нас самым важным является существование орфических таблиц – восьми брошюрок, выгравированных на тончайших листах золота, которые были найдены в гробницах Италии и Крита.

Эти таблички, захороненные вместе с усопшими, содержали указания мертвым о том, как вести себя в загробном царстве; заклинания, которые надо было повторить, и т. д. Фактически они составляют своего рода Книгу мертвых.

Табличка из Петилии описывает, что слева от входа в Аид находится источник, к которому не могут приблизиться духи мертвых. Еще один, еще более замечательный источник находится возле Озера Памяти: он охраняется духами, и из него душа должна испить воды, после чего она станет одним из героев прошлого. Это – явная параллель с верованием Осириса, и в египетской Книге мертвых мы также находим главу об испитии воды в загробном царстве.

Мистический культ кабиров также весьма интересен и заслуживает нашего внимания. Очень трудно высвободить его из огромной массы подробностей, касающихся этого культа, которые мы находим в трудах мистиков эпохи классицизма. Фересид, Геродот и Нонн говорят о кабирах как сыновьях Гефеста (римск. Вулкан); Цицерон называет их сыновьями Прозерпины (Персефоны), и частенько их отцом называют Зевса (Юпитера). У Дионисия из Галикарнаса, Макробия и Варрона сходная точка зрения на происхождение кабиров, однако им противостоит Альтори из Венеции. Он считает, что кабиры были не более чем служителями богов, которые были обожествлены после смерти, а дактияи, куреты и корабанты – это всего лишь имена, под которыми они были известны. Страбон считает их жрецами Гекаты. Бохарт признает в них три основных божества – Плутона, Прозерпину (Персефону) и Меркурия.

Если мы будем придерживаться общепринятой точки зрения, то культ кабиров уходит своими корнями в Египет, где мы видим древний храм в Мемфисе, посвященный им. Геродот предполагает, что пеласги, древние жители Пелопоннеса, изначально обитали на острове Самотраки (Самофракия), где они и основали свой культ и знаменитые таинства, в которые имели честь быть посвященными такие герои, как Кадм, Орфей, Геракл (римск. Геркулес), Кастор, Полидевк (римск. Поллукс), Одиссей (римск. Улисс), Агамемнон, Эней и македонский царь Филипп II, отец Александра Великого. Оттуда пеласги завезли свои таинства в Афины, оттуда же они появились в Фивах.