— Зачем?

— Пэры богаты, — просто ответил Хромуша. — Может быть, мы сумеем с этого что-нибудь получить. И дело не только в деньгах. Перед пэрами открыты все двери, и может быть, Кэроль сможет открыть какую-то дверь для нас. Даже если за этой дверью будет только ее банковский счет, все равно попробовать стоит.

Было очень поздно, почти рассветало, но Хромуша все равно довез Гредель до одной из своих квартир. Там они занялись сексом так наскоро, что, по мнению Гредель, ради этого не стоило и раздеваться, а потом Хромуша отвез Гредель к ней домой.

Едва войдя в дверь, она поняла, что вернулся Антоний. В доме появился новый запах, смесь пива, табака, мужского пота и страха. Гредель сняла башмаки у дверей, чтобы не разбудить его, и тихонько прокралась к своей постели. Несмотря на поздний час, она еще долго пролежала без сна, раздумывая о дверях, которые могут открыться перед ней.

Хромуша не знал, чего ждать от Кэроль, он просто руководствовался инстинктом, который подсказывал ему, что Кэроль может быть полезной своими связями, на которые можно опереться. Гредель чувствовала по отношению к Кэроль примерно то же самое, только хотела от нее других вещей. Гредель не хотела на всю жизнь остаться в Фабах. А Кэроль могла показать ей, как преуспеть, как вести себя, одеваться. Ей нужно было понять, как вырваться отсюда — и не просто из Фаб, но вообще со Спэнии; как взлететь с планетарного кольца на ракете, оставляя за собой след сверкающего пламени, и отправиться то ли на Эсли, то ли на Заншаа, то ли на Землю, к той блестящей жизни, которая, Гредель это чувствовала, где-то идет, о которой она мечтает, которая подобна второму, прекрасному рождению.

Она проснулась перед полуднем и, накинув домашнее платье, отправилась принять душ и привести себя в порядок. Из гостиной доносились звуки соревнования по зефирболу, проходящему на весеннем фестивале, — Антоний уже включил телевизор. Умывшись, Гредель вернулась в свою комнату переодеться. Одевшись и накрасившись, она еще долго расчесывала волосы, пока не поняла, что просто оттягивает момент, когда ей придется встретиться с Антонием. Поняв это, она разозлилась на себя и отбросила расческу, сунула свои деньги в карман куртки и вышла из комнаты.

Антоний сидел на продавленном диване и следил за игрой, идущей на видеостене. Перед ним на тарелке лежали остатки сэндвича. Роста он был среднего, но крепко сложен, широкоплеч, и руки у него были крупные. Чем-то он напоминал кирпич на ножках. Вокруг лысины топорщился венчик серых волос, а маленькие глазки постоянно подозрительно поблескивали.

Увидев, что он уже навеселе, Гредель почувствовала облегчение.

— Привет, Антоний, — поприветствовала его она, входя в гостиную.

Он наградил ее свирепым взглядом.

— Куда это ты так вырядилась?

— Иду повидаться с другом.

— С тем другом, что покупает тебе все эти шмотки?

— Нет. С другим. — Она заставила себя остановиться и посмотреть ему в лицо.

В ответ он презрительно ухмыльнулся.

— Нельда говорит, что ты продалась какому-то бандиту. Совсем как твоя матушка.

Гнев ударил Гредель в голову, но она подавила его и спокойно ответила:

— Я никогда никому не продавалась. Никогда.

— Может быть, не за деньги, — ответил Антоний. — Но посмотри, что на тебе надето. И на эти драгоценные украшения. — Гредель почувствовала, что краснеет. Антоний снова уставился на экран. — Лучше бы ты продала всю эту мишуру, хоть денег бы заработала, — пробормотал он. — Хоть как-то отработала бы свое проживание.

Ты бы тут же украл эти деньги, подумала Гредель, но ничего не сказала. Она молча направилась к двери, и уже на выходе до нее долетел последний залп его ругани:

— И не вздумай вынуть имплантант! Забеременеешь — выгоню из дома. Мне не нужен еще один чужой ребенок!

Как будто бы ему нужны были хотя бы свои дети.

Гредель вышла из дома, сжав кулаки, с горящими от злости глазами. Детишки, играющие перед домом, только глянули на нее и тут же расступились, давая ей дорогу.

Она понемногу успокоилась, когда поезд был уже на полпути к Мараникам, и понемногу начала волноваться: а окажется ли Кэроль дома и вспомнит ли она вообще события прошедшей ночи.

На этот раз Гредель быстро нашла Вольты. Привратник — сегодня это был уже другой человек — отворил перед ней дверь и проводил ее до лифта. Похоже, он принял ее за Кэроль.

— Благодарю, — улыбнулась Гредель, пытаясь растягивать слова, как это принято среди пэров.

Ей пришлось несколько раз громко постучаться, прежде чем Кэроль появилась в дверях. Она была в том же платье, что и прошлой ночью, босая, с распущенными волосами и пятном от туши на щеке. Увидев Гредель, она широко распахнула глаза.

— Землянка, — проговорила она. — Привет.

— Привратник принял меня за тебя. Я зашла убедиться, что у тебя все в порядке.

Кэроль распахнула дверь и всплеснула руками, словно говоря: «Сама видишь, я в порядке».

— Заходи, — пригласила она Гредель и направилась на кухню.

В квартире стоял тот же беспорядок, воздух был затхлый. На маленькой кухне Кэроль подошла к раковине и налила себе чашку воды.

— У меня во рту вкус сыра, — пожаловалась она. — Такого, знаешь, с прожилками. Терпеть его не могу.

Пока она пила воду, Гредель прошлась по захламленной квартире. Ей почему-то не хотелось трогать вещи руками, словно она оказалась во сне, который готов растаять при первом прикосновении.

— Ну, — спросила она наконец, — что же ты собираешься делать?

Кэроль прикончила воду и поставила стакан на стойку, уже переполненную грязной посудой.

— Первым делом мне нужен кофе, — ответила она. — Ты не против сходить в кафе на углу и принести нам по чашечке, пока я переодеваюсь?

— А чем плоха кофеварка? — спросила Гредель.

Кэроль удивленно уставилась на комбайн, словно в первый раз его видела.

— Я не знаю, как она работает, — ответила она.

— Я тебе покажу.

— Я никогда не умела обращаться с кухонной утварью, — объясняла Кэроль. — До того как я сюда попала, у меня постоянно была прислуга. У меня и здесь были служанки, но последнюю я обозвала коровой и выгнала.

— А кто такая корова? — поинтересовалась Гредель.

— Они уродливые, толстые и тупые. Совсем как Берта, которую я уволила.

Гредель нашла в буфете кофе и стала настраивать кофеварку.

— Этих твоих коров едят, или зачем они?

— Да, они дают мясо. И еще молоко.

— У нас для этого есть вэйчи и зейги. А еще свиньи и бизоны, но от них только мясо.

Гредель приготовила кофе на них обеих. Кофейные чашки у Кэроль были тонкие, как бумага, и очень изящные, с платиновым колечком по краю, украшенные тремя красными полумесяцами. Кэроль забрала чашку с собой в ванную, и вскоре там зашумел душ. Прихлебывая кофе, Гредель принялась бродить по квартире — комнаты были хороши, но не очень. Хромуша устраивался не хуже, хотя и не в таких роскошных домах, как этот. Из окон открывался вид на Иолу, но тоже не слишком красивый, перед рекой стояли дома, да и оконные стекла были грязными.