Андрей Петрович Старостин в Горлаге был интеллектуальным работником, т. е. среди тех, кто установленную продолжительность рабочего дня в 12 часов находились в конструкторских бюро, планово-производственных отделах, в бухгалтерии и на подобных «теплых» местах. Среди тех, кто не должен был отрабатывать норму выработки, чтобы получить основной дневной паек. Это привилегированное положение давало возможность располагать большим свободным временем, а следовательно, и чаще встречаться со своими друзьями.

Андрей Петрович все подобные тонкости лагерной жизни понимал, освоил и соблюдал. Его коммуникабельность и имя открывали ему вход в любой лагерный коллектив. Но пользовался он этим очень обдуманно. Даже самые обычные доверительные разговоры только по знакомой «цепочке».

Непосредственно с Андреем Петровичем я познакомился в начале норильского лета 1950 года, когда после сдачи первой очереди Медеплавильного завода был переброшен этапом в 5-е лаг/отделение. Основным показателем этого успешного трудового достижения была выдача первой плавки меди из местной норильской руды, как подарок к 70-летию «вождя всех времен и народов».

Меня зачислили как имеющего специальность токаря в бригаду, которая обеспечивала функционирование центральной ремонтно-механической мастерской. Бригада, что называется, была расквартирована в двухэтажном деревянном здании на 2-м этаже, где не было общих барачных нар, а двойные нары на 4-х человек. Бригадир, Иван Иванович Бакланов, в прошлом 1-й секретарь Омского обкома партии, и старший мастер

Василий Петрович Бархонов, боевой комбриг 1-й Конной армии, находились в нашей общей комнате, имея определенные удобства (одинарные нары, небольшой столик, тумбочку и стул). Надо отметить, что эти старички-ветераны имели уже 14-летний лагерный стаж. В один из первых дней пребывания в таких шикарных условиях нарядчик Гриша, посещая уважаемых наших старичков, поинтересовался: «Прибывший в вашу бригаду Нетто не родственник ли спартаковцу Игорю Нетто?» Василий Петрович, поглаживая свою большую окладистую бороду, басистым голосом ответил: «Ты, Гриша, не ошибся. Это его старший брат». Гриша как-то встрепенулся и радостно заявил: «Будет сюрприз».

Я это воспринял спокойно, прикинув в уме, какие еще могут быть сюрпризы. На следующий день после нашей ночной смены нарядчик пришел и обычным своим повелительным голосом приказывает — пойдем. По привычке, без лишних вопросов, если надо значит так и надо, идем молча вместе к небольшой площадке между бараков, где в окружении любознательных зэков забавляется с футбольным мячом вроде бы знакомая личность. Видя мое безразличие, Гриша с какой-то растерянностью обращается ко мне: «Да это же Андрей Старостин!» В считаные доли секунды я мысленно оказался в Москве — стадион «Динамо», играет «Спартак»…

И вот предо мной самый настоящий Старостин. Мы подошли, Гриша как-то представил меня, а Андрей Петрович протянул руку: «Значит, мы дважды земляки!» Это сочетание слов всегда имеет магическое воздействие, когда встречаются москвичи, да еще и норильчане. А тут еще московский «Спартак», торжество футбольных побед любимой команды, братья Старостины..

Но почему Андрей Петрович здесь, зачем?!

Пройдет немало времени, когда станет понятно — чтобы дать урок жизни тем, кто с ним рядом, с кем у него духовное единство.

Легендарный Андрей Петрович был желанным гостем в нашей бригаде. По-отцовски к нему относился Бархонов. У него был свой комплект журналов «Огонек». Основной темой разговоров был, конечно, футбол, наши победы на зеленых полях и европейских, и своих. Большое впечатление было всегда от воспоминаний Василия Петровича о походах Первой конной

армии на полях Гражданской войны, а также рассказы со слезами на глазах о трагической гибели верных его сподвижников в Дудинском речном порту, которые бросались при разгрузке барж в пучину Енисея. Такие встречи повторялись, и как-то раз Андрей Петрович с грустью в голосе тихо, но проникновенно произнес: «Да, заблуждались наши старички».

Эти вещие слова врезались мне в память.

Их глубокий смысл — это трагедия людей, поверивших в свои молодые годы в возможность построения народного счастья, отдавших всю свою жизненную энергию ради этой цели, увидевших как бы торжество победы справедливости на родной земле.