Корум поднырнул под свистящий клинок и нанес противнику удар по ногам. Удар был сильным, у Проклятого даже подогнулись колени. Но сталь поножей выдержала. Гэйнор отскочил назад, успев при этом бросить взгляд на своих воинов.

А тех уже почти и не осталось. Свора Хаоса приканчивала последних. И чудовища, которых Корум вызвал из преддверия ада, одно за другим уже исчезали туда, откуда явились. Но исчезали, только прихватив с собой добычу.

С яростным воплем Гэйнор снова бросился на Корума. А тот, собрав последние силы, отразил удар противника и тоже сделал выпад. Отбив его, Гэйнор вдруг прыгнул вперед и вцепился в правую руку Корума, сжимавшую меч, одновременно занося свой клинок для удара. Он метил Коруму прямо в голову. Принц резким движением освободился от цепкой хватки Проклятого, уклоняясь при этом в сторону, чтобы избежать рубящего удара. Но не успел: меч противника обрушился ему на плечо, разрубив верхний слой кольчуги и застряв в нижнем. Меч выпал из его онемевшей руки.

Теперь Корум был безоружен. Гэйнор с торжествующим видом держал его меч в своей левой руке, подняв вверх.

– Сдавайся, Корум! Сдавайся, и я сохраню тебе жизнь!

– Чтобы отправить меня к своей госпоже, королеве Зиомбарг?

– Именно это я и должен сделать!

– Я не сдамся!

– Значит, я должен тебя убить. – Гэйнор все еще тяжело дышал. Он бросил меч Корума на землю, схватил свой обеими руками и шагнул вперед, чтобы прикончить противника.

Корум инстинктивно поднял обе руки, пытаясь закрыться от смертельного удара. И тут что-то произошло с Рукой Квилла.

Уже не один раз Рука спасала Коруму жизнь, часто даже еще до того, как возникала реальная опасность. Вот и теперь она по своей собственной воле вдруг протянулась вперед и, перехватив меч Гэйнора прямо за острие, вырвала клинок из рук Проклятого. И тут же, взмахнув отнятым оружием, с силой ударила Гэйнора тяжелой рукоятью меча прямо по голове.

Гэйнор пошатнулся и медленно осел на землю. Корум прыгнул вперед и схватил врага за горло:

– Сдаешься?!

– Я не могу сдаться! – Голос Проклятого звучал глухо. – Мне нечего сдавать!

Но он уже настолько обессилел, что почти не сопротивлялся. Рука Квилла уцепилась за нижнюю кромку забрала его шлема и дернула его вверх.

– НЕТ! – отчаянно завопил Гэйнор, поняв, что намеревается сделать Корум. – НЕТ! НЕЛЬЗЯ! НИ ОДИН СМЕРТНЫЙ НЕ СМЕЕТ СМОТРЕТЬ МНЕ В ЛИЦО! – Он начал вырываться, но Корум крепко держал его и не выпускал. Рука Квилла еще раз дернула забрало вверх.

– НЕТ! ПОЖАЛУЙСТА! ПРОШУ ТЕБЯ, НЕ НАДО!

Забрало чуть сдвинулось.

– МОЛЮ ТЕБЯ, ПРИНЦ В АЛОМ ПЛАЩЕ, ПОЩАДИ! ОТПУСТИ МЕНЯ, И Я НИКОГДА НЕ ПРИЧИНЮ ТЕБЕ ЗЛА!

– У тебя нет больше права давать такие клятвы, – с яростью в голосе напомнил ему Корум. – Ты же целиком и полностью принадлежишь Зиомбарг! У тебя не осталось ни собственной воли, ни чести!

Но Гэйнор продолжал умолять:

– Пощади меня, принц Корум!

– А у меня нет никакого права щадить тебя! Ибо я служу Закону!

Рука Квилла в третий раз дернула забрало вверх, и оно наконец поднялось.

Корум взглянул прямо в лицо, спрятанное под шлемом. Это было юное, прекрасное лицо, но сейчас оно было искажено ужасной гримасой. Потом оно вдруг начало дергаться, на нем словно шевелился клубок белых червей. На Корума теперь смотрели мертвые красные глаза. Все ужасы, которые до сей поры встречались Принцу в Алом Плаще, показались ему сущей ерундой по сравнению с тем ужасным и трагическим зрелищем, свидетелем которого он сейчас был. Корум невольно вскрикнул, и ему ответил ужасный вопль принца Гэйнора Проклятого. Кожа и плоть его разлагались прямо на глазах, приобретая мерзкий гнилостный цвет и издавая чудовищный смрад, еще более ужасный, чем тот, что издавала Свора Хаоса. Черты лица расползались, постепенно меняясь. Сначала возникло лицо человека средних лет, затем лицо женщины, потом мальчика… Один раз Корум увидел даже свое собственное лицо, словно на миг заглянул в зеркало. Сколько же обличий сменил принц Гэйнор Проклятый за весь тот бесконечный срок, что он нес на себе проклятье! Из-под забрала на Корума словно глядели тысячелетия сплошных бед, несчастий и страданий… А лицо все еще кривлялось и гримасничало, в красных глазах вспыхивали то ужас, то боль, ужасные черты все продолжали меняться, меняться, меняться…

Более миллиона лет, целая эпоха страданий – вот какова была расплата за безвестное преступление Гэйнора, изменившего своей клятве, клятве верности Закону. Чудовищная, ужасная участь, ниспосланная ему, но не Законом, а самим Великим Космическим Равновесием! Каково же было то ужасное преступление, если само Космическое Равновесие сочло необходимым вмешаться?! Какой-то ответ на этот вопрос могли дать те бесчисленные лица, что мелькали, сменяя друг друга, под поднятым забралом. Корум уже перестал сдавливать горло Гэйнора – ему пришлось обнять Проклятого и поддерживать его падающую голову. По лицу его текли слезы. Он оплакивал Проклятого Принца, которому наконец пришла пора платить за свои преступления, и расплата была поистине страшной, какая не приснится ни в одном, даже самом кошмарном сне…

Именно в этом, как только сейчас понял Корум, и заключалась высшая справедливость. Или высшая несправделивость. В данном случае это было одно и то же…

Но и теперь принц Гэйнор вовсе не умирал. Он лишь переходил из одной сущности в иную. Очень скоро он возникнет вновь – в каком-нибудь отдаленном уголке Вселенной, находящемся на огромном расстоянии от Пятнадцати Измерений, от Царств Повелителей Мечей, – чтобы продолжить свое проклятое, обреченное существование вечного прислужника Хаоса…

Лицо под забралом наконец исчезло. Пустые доспехи с печальным звоном упали на землю.

Принца Гэйнора Проклятого не стало.

* * *

Корум с трудом оторвал взгляд от этой кучи бесполезного теперь железа. В голове гудело. До сознания едва дошел призыв Джари:

– Скорее же, Корум! Бери жеребца Гэйнора и бежим! Варвары вот-вот нападут на нас! Скорее! Мы свое дело здесь сделали!

Спутник Героев тряс его за плечо. Корум с трудом поднялся на ноги, подобрал свой меч, валявшийся там, где его бросил Гэйнор, и с помощью Джари влез в седло.

…А потом они мчались галопом к стенам Халвига, а по пятам за ними гнались сотни мабденов…

Ворота в городской стене отворились, пропустив их внутрь, и тут же снова захлопнулись. Кулаки и дубины варваров в бессильной ярости заколотили по створкам снаружи. Корум и Джари спешились. Король Ональд и Ралина ждали их.

– Ну как? – нетерпеливо спросил король. – Что принц Гэйнор? Он еще жив?

– Да, – ответил Корум. – Он жив.

– Значит, все было напрасно!..

– Нет, – ответил Корум и отвернулся.