Но теперь все это забыто. У нас случилось событие, важность которого трудно переоценить.

Напишу обо всем по порядку.

Некий мистер Грант с сыном Сайласом недавно вернулись из Далмации и привезли с собой несколько тюков одежды. Они портные. Несколько дней назад у мистера Гранта-старшего появились симптомы какого-то странного заболевания: лихорадка, очень высокая температура, тошнота и бред. Его врач не смог определить болезнь, и, когда он пришел, чтобы еще раз осмотреть больного, у мистера Гранта по телу уже пошли темные пятна и нарывы. Они превратились в ужасные язвы. Все это очень похоже на бубонную чуму, которой не видели в Англии с начала этого века.

Он умер в считанные часы.

Возможно, об этом бы забыли, но через очень короткое время после смерти отца те же симптомы появились у Сайласа Гранта.

На этот раз диагноз не вызывал сомнений: чума. Ужас охватил всю округу, потому что, когда болезнь такого рода попадает в страну, никто не знает, как широко распространится эпидемия.

И вот, за изумительным цыпленком миссис Мастерс мы принялись обсуждать это странное происшествие.

Магнус, как обычно, взял нить разговора в свои руки. Он долго рассказывал о Великой лондонской чуме 1665 года, которая имела огромные последствия для всей страны. После того большие эпидемии прекратились, потому что, говорил Магнус, она преподала нам хороший урок, а именно: мы узнали, что главные причины распространения болезни – нечистоплотность и плохо работающая канализация.

– Лишь дважды в этом веке чума побывала в Западной Европе, – сказал он. – Вышла она из России и Венгрии и распространилась до самой Пруссии и Швеции. И если уж чума приходит, искоренить ее очень трудно. Позже случилась вспышка в Южной Франции… Довольно близко к нам, надо сказать. Во время русско-турецкой войны была отмечена еще одна вспышка, и это все лишь чуть больше двадцати лет назад. Потом она снова появилась в Далмации.

– Откуда и вернулись Гранты, – напомнила я.

– Люди к этому относятся очень серьезно, – заметил мистер Мастерс.

– И правильно делают, – добавил Магнус.

Пока мы беседовали, пришел Джон Дент, один из наших рабочих, и сообщил, что только что услышал: Сайлас Грант умер.

– Две смерти, – мрачно произнес мистер Мастерс. – Это серьезно.

– Говорят, зараза была в тюках одежды, которую они привезли, – сказал Джон Дент.

– Вполне вероятно, – заметил мистер Мастерс.

– Их нужно сжечь, – серьезно произнес Магнус.

– Все боятся к ним прикасаться, – пояснил Джон Дент. – Они все лежат в одной комнате над мастерской. Они хотят сжечь все постельное белье, но к тюкам никто не решается даже близко подойти. Они хотят заколотить комнату. Думают, это поможет.

– Как странно! – воскликнула я. – Я думала, зараженные вещи лучше сжигать.

– Сама комната может быть заражена, – возразил мистер Мастерс. – Пожалуй, они правы.

– Что ж, если больше никто не заболеет, значит, они приняли правильное решение.

Все это не шло у меня из головы.

За обедом я рассказала об этом мачехе. Десмонд Фезерстоун обедал с нами. Особого интереса они не проявили. Мне показалось, их занимало что-то другое.

4 февраля

Хорошие новости. Сегодня, приехав в мастерскую, я почувствовала, что Магнусу не терпится поговорить со мной наедине. Я всегда угадываю его настроение, между нами существует какая-то особенная связь. Я уверена, что мы можем читать мысли друг друга.

Он шепнул мне:

– Завтра я еду в Лондон. Мистер Мастерс хочет навестить каких-то людей и думает, что мне стоит поехать с ним. Там я все разузнаю о нашей поездке и куплю билеты, чтобы все было готово.

– О Магнус, это же чудесно! – воскликнула я.

– Осталось совсем немного подождать, – он поцеловал меня.

После этого я уже с трудом понимала, что говорят вокруг.

Вернувшись домой, я пошла прямиком к себе. «Нужно приготовиться», – подумала я. Впереди еще остаток месяца. К счастью, февраль – самый короткий месяц. Да, он короче остальных всего на несколько дней, однако каждый день мне сейчас кажется веком.

Но уже скоро…

Я так счастлива, так взволнована. Порой мне кажется, что я выдаю охватившее меня нетерпение, и недавно я убедилась в этом, когда Фредди сказал мне:

– Ты чему-то радуешься, Анна Алиса.

– Почему ты так думаешь? – поинтересовалась я.

– У тебя лицо радостное, – ответил он.

Я сжала его руку, и он спросил:

– Это секрет?

– Да. Но ты скоро узнаешь.

Он наклонил голову и рассмеялся. Он любит секреты.

– А когда я узнаю?

– Скоро…

Потом я вспомнила, что должна буду расстаться с ним, и мне стало грустно.

Больше Фредди об этом не говорил, но весь день я ловила на себе его любопытные взгляды, и он незаметно улыбался, когда наши глаза встречались, как будто мы были заговорщиками.

Теперь я корю себя за то, что рассказала ему. Никто не должен знать о наших планах, даже Фредди.

Завтра рано утром Магнус уезжает.

После того как я написала это, я спрятала дневник и приготовилась ложиться. Спать мне совсем не хотелось. Я все строила планы, думала, что нужно взять с собой. Уже перевалило за полночь, но я не могла заснуть. А потом неожиданно услышала, как скрипнула половица. Кто-то ходил этажом ниже. Должно быть, мачеха. Ее комната располагалась под моей.

Я прислушалась. Крадущиеся шаги. Посмотрела на драгоценный ключ. Он торчал из двери, вселяя надежду на безопасность.

Я встала, подошла к двери и приложила к ней ухо.

Да, кто-то крадучись шел по коридору внизу.

Очень тихо я повернула ключ, отворила дверь и выглянула. Никого не увидев, я на цыпочках прокралась к перилам лестницы. По стенам перемещалось тусклое пятно свечного света. Свечу нес Десмонд Фезерстоун. Шел он босиком и был в свободной ночной рубашке. Я увидела, как он открыл дверь спальни мачехи и вошел.

Я отступила на шаг. На моих глазах произошло нечто значительное.

Схватившись за перила, я попыталась понять смысл произошедшего. Они – любовники.

Может быть, ему понадобилось сказать ей что-то срочнее? Ерунда. Он вошел туда с таким видом, как будто делал это каждый день. Он даже не постучал. К тому же, о чем можно говорить среди ночи?

Меня охватила дрожь.

Я почувствовала, что нужно подождать и посмотреть, что будет дальше, поскольку понимала, как это важно.

Я простояла там до трех часов, но он так и не вышел.

Значит, я не ошиблась.