Не будем забывать – мы из этого исходили в самом начале, – что новая модель реальности это, прежде всего, наррация. Что такое наррация, если припомнить все, что было сказано выше? Наррация с точки зрения новой модели реальности – это сукцессивно-симультанное превращение друг в друга шифрующих друг друга смыслов. Как это можно себе представить? Рассмотрим фразу «За окном больно». В ней перемешаны внутреннее и внешнее. Но этого мало. Как могут здесь превращаться смыслы? Можно сказать: «За окном горячо, а внутри меня пошел снег». Можно сказать и так: «За больно окном и снег внутри пошел меня». Можно пробовать различные комбинации. Но этого мало. Какая реальность стоит за этим, какие смыслы шифруются? Что такое – снег, что такое – за окном, что такое – больно? Можно вспомнить стихотворение Б. Пастернака «В больнице»:

За окном была смерть, посланная ему Богом. Человек в рамках новой модели реальности может превратиться в боль другого человека, а этот другой человек может превратиться в окно. Но не просто ли это игра словами – бриколаж, хаосмос, постмодернистская чувствительность? Кто здесь Продюсер, кто Режиссер и кто Актеры? Может ли «больно» быть Продюсером? Если боль охватывает всего человека, то она и платит, и заказывает музыку. Вопрос состоит в том, как стать Продюсером своей боли? Как сказать: «Мне не больно!», чтобы стало действительно не больно? Если человек в новой модели реальности может превратиться в боль другого, то он должен уметь уничтожить боль в себе. Зачем вообще нужна новая модель реальности, о чем она рассказывает? Человек живет, и одновременно кто-то записывает рассказ о его жизни, пишет по ней сценарий, ставит его жизнь на сцене и снимает фильм. Я привык думать, что каждый человек – главный герой своей жизни. В новой модели реальности человек это и главный герой, и все второстепенные, и автор, и читатель. Вот я, автор и герой книги «Новая модель реальности», живу ли я в ее рамках? Каждый человек там живет, но никто об этом не знает. Но при этом все предопределено. Моя наррация меня бережет. Чем новая модель реальности лучше той, которую я построил в книге «Новая модель шизофрении»? Там все – галлюцинирующие галлюцинации. Это удобно! Но мы не знаем ничего. Все истории заканчиваются смертью. В новой модели реальности истории ничем не заканчиваются и ни с чего не начинаются. Человек попадает в свою историю с середины. Он из кого-то превратился, кому это уже надоело, в кого-то, кому это еще интересно. Это как если бы Андрей Болконский превратился в Пьера Безухова, Онегин – в Ленского, Печорин – в Грушницкого, Чебурашка – в Крокодила Гену, а Винни Пух – в Слонопотама. Пушкин рассуждал о судьбе Ленского в духе семантики возможных миров:

Напомню, что новая модель реальности отличается от семантики возможных миров тем, что у нее нет выделенного, маркированного действительного мира. Все действительно и все иллюзорно. Сукцессивная симультанность. Это как если бы рыцарь на распутье пошел по всем направлениям сразу. На одном направлении он нашел свою смерть, на другом женился на прекрасной царевне, а на третьем превратился в чудовище из сказки «Аленький цветочек». Это не что иное, как сад «Расходящихся тропок» Х. Борхеса или «Хазарский словарь» М. Павича. Все это варианты новой модели реальности.

Как можно себе представить психологию новой модели реальности? Я думаю, что основным понятием здесь будет диссоциация. Если в традиционной онтологии на сколько бы личностей не был расщеплен субъект, у него все равно одно тело. В новой модели реальности имеет смысл говорить о диссоциативной онтологизации. Это положение вещей складывается потому, что в рамках новой модели реальности бесполезным оказывается понятие личности. Психология новой модели реальности – это психология диссоциированных смыслов. Как могут диссоциироваться смыслы? Когда рыцарь, стоявший на перепутье, пошел одновременно по трем направлениям, он диссоциировался. При этом диссоциировались его смыслы – на рыцаря, нашедшего полцарства; рыцаря, женившегося на царевне; и рыцаря, нашедшего свою смерть. Но есть еще рыцарь, оставшийся на месте. Потом они могут все вернуться разными путями назад, на время воссоединившись с оставшимся на месте рыцарем в одного супер-Рыцаря, сочетающего в себе рыцаря, нашедшего полцарства; рыцаря, женившегося на царевне; и мертвого рыцаря. Потом они вновь диссоциируются и пойдут по разным направлениям. При этом царевна может уйти к мертвому рыцарю, а оставленный ею рыцарь поедет в гости к рыцарю, который стал хозяином полцарства. Этот калейдоскоп можно встряхивать без конца. Что здесь важно? Каковая психология у этих существ, населяющих нарративную реальность? В чем особенность их психики? Как можно жить в диссоциированном царстве теней? «Человек» в новой модели реальности – это множество людей, вещей, слов, предложений, фактов и событий. Может ли быть психология у слова? Когда-то мы в группе профессора М. Е. Бурно провели такой эксперимент. Нужно было определить характеры следующих слов – «ушлый», «дошлый» и «пришлый». Слово «ушлый» явно было синтонным сангвиником, слово «дошлый» навороченным шизоидом, относительно третьего слова мнения разделились: кто-то посчитал «пришлого» ананкастом, кто-то – эпилептоидом. Теперь я понимаю, что это было упражнение в духе изучения психологии новой модели реальности. Ушлый, пришлый и дошлый – это диссоциированные онтологизированные сущности. Ушлый – это рыцарь, нашедший полцарства, дошлый – это рыцарь, женившийся на принцессе, а пришлый – это мертвый рыцарь. Можно было бы сказать, что существа-сущности в новой модели реальности крутятся, как белка в колесе, только вместо колеса – лента Мёбиуса. Как строить психологию сущности, которая одновременно и человек, и неодушевленная вещь, и слово, и факт, и событие? Может ли быть психология у компьютера, мобильного телефона, молотка, раскладного дивана? Компьютер приобретает психологию своего постоянного пользователя. То же касается мобильного телефона, особенно если это смартфон, ведь это целый мир, своеобразная модель новой модели реальности. А может ли быть психология у молотка? Можно ли сказать, что у молотка мягкий, уступчивый, деликатный характер? Нет. У него жесткий характер, молоток – эпилептоид. Есть ли психология у события? Предположим, жена уличила мужа в измене и дала ему пощечину. Какая психология у этого события. Такая же, как у молотка? Нет, гораздо более сложная. Существует понятие диссоциативного континуума. Оно как будто специально создано для новой модели реальности, которая и есть диссоциативный континуум. Нам только кажется, что у нас есть целостное Я (от этого мнения предостерегал еще Гурджиев). Я играю на рояле, сплю, читаю книгу, катаюсь на коньках, беру уроки танцев, спускаюсь по эскалатору в метро, читаю лекцию аспирантам. В новой модели реальности со мной все это происходит одновременно. Заложенные в человеке нарративные возможности онтологизируются. Это как если бы все гроссмейстеры мира давали друг другу сеанс одновременной игры на бесконечном количестве шахматных досок. Между прочим, еще Ганнушкин в статье «К вопросу о шизофренической конституции» 1914 года писал, что в каждом человеке есть осколки самых различных характеров. То есть каждый человек существует в диссоциативном континууме. М. М. Бахтин показал, что у героев Достоевского есть двойники. Двойники Раскольникова – это Лужин, Свидригайлов, Порфирий Петрович, маляр Николка. Если бы нужно было снять фильм «Преступление и наказание» в духе психологии новой модели реальности, то всех этих двойников играл бы один актер. И каждый из них убивал бы свою старуху по-своему.