— Нет, не Мигеля. А того, на кого твой Мигель работает. Кто платит ему, чтобы он нанял вас.

Она смутилась:

— Но я его не знаю.

— Узнаешь, — сказал Макс. — Не беспокойся. Все будет в порядке. Завтра утром тебя переведут в квартиру с удобствами.

Вошел охранник и проводил Мариселу в тесную душную камеру, где, кроме нее, сидели шесть девушек, такие же «мулы», как она.

Макс и Пит закурили.

— А ведь в Колумбии убьют всех ее родственников, если она даст показания, — заметил Пит.

— Она даст их анонимно.

— Анонимность продлится недолго. Деньги решают все. А у наркодельцов их полно. И руки длинные. Дотянутся куда угодно.

— Но ты не учел, Пит, что эту операцию проводит УГРО.

— Да, вы ребята крутые, — улыбнулся Пит и покачал головой.

— Тебе за помощь определенно будет зарезервировано место на небесах.

— Естественно. Рядом с тобой и Элдоном.

— Ты что, потерял веру в систему?

— Упаси Бог! — воскликнул Пит с шутливым испугом.

* * *

Макс направился на Седьмую авеню, в боксерский зал, увидеться с Элдоном. Тот поехал туда поупражняться.

После истории с Макдаффи этот район быстро пришел в упадок. Отсюда уплыли деньги, а вместе с ними и жизнь. Многие магазины были либо сожжены, либо заколочены досками. На некоторых красовались крупные надписи белой краской: «Закрыто, потому что нам на вас наплевать». А в те, какие еще работали, мало кто заходил. Улицы были пустынны. Прохожие попадались не часто. Покачиваясь, двигались пьяницы и наркоманы, остальные припускали чуть ли не трусцой, голова опущена, плечи напряжены, будто стремились добраться домой до начала грозы. Машины проезжали редко.

Макс поставил свой коричневый «мустанг» рядом с двумя автомобилями — «олдсмобилем» Элдона и новеньким «шевроле» Эйба Уотсона.

Шагнул в зал и сразу почувствовал возбуждение, словно подключился к источнику электрического тока. Вспомнилась юность, когда он поспешно входил в эту дверь со спортивной сумкой на плече.

В отличие от большинства боксерских залов, обычно тесных и обветшавших, этот, на Седьмой авеню, был просторный, с высоким сводчатым потолком. Благодаря мощным вентиляторам помещение постоянно продувалось прохладным ветерком. Но запах оставался. Свежий и застоялый пот, специальные мази, спирт, используемый для растирания, резина, антисептик, кожа — все это вместе создавало атмосферу, в которой постоянно совершалось разрешенное законом калиброванное насилие.

Макс направился к рингу посередине зала, где Элдон занимался с Эйбом. Элдон в выцветшей желтой футболке, тренировочных штанах и боксерских ботинках работал с перчаткой-подушкой Эйба. Выдавал короткие прямые удары, хуки, апперкоты и прочие. Конечно, медленнее, чем ребята в зале, но по-прежнему уверенно. Удары мощные и точные, в каждом чувствовалась сила. Эйб всякий раз чуть покачивался, но равновесия не терял, лишь спокойно перемещал перчатку, выкрикивая название удара или комбинации. Раскрасневшийся Элдон тяжело дышал, исходил потом, волосы прилипли ко лбу. Когда у него что-нибудь получалось, он бормотал под нос ругательство и бил в перчатку сильнее, чем требовалось, побуждая Эйба поздравить его, как настоящего боксера.

Прозвучал гонг, Элдон двинулся в свой угол, где ассистент протянул ему полотенце и бутылку с водой. Эйб увидел Макса, улыбнулся и подошел к нему.

— Привет, Макс! Давно не виделись.

Верно, с их последней встречи миновало девять месяцев. Макс никогда не был близок с Эйбом, как с Элдоном, но находился рядом много лет и ощущал с ним крепкую связь. Эйб был весьма скуп на выражение чувств, любых — и положительных, и отрицательных, но однажды, когда Макс завоевал свой очередной приз «Золотые перчатки» в финальном поединке с Алонсо Уилсоном, которого все считали фаворитом чемпионата, он просиял, обнял его, поздравил и сказал, что гордится им. Макса это невероятно обрадовало. Больше, чем две шлюхи, которых Элдон снял для него в награду.

— Как дела, Эйб?

— А-а, сам знаешь. Все одно и то же.

Он был высокий, худощавый, с седоватыми волосами и сияющим пятном лысины посередине. Носил усы, тщательно за ними ухаживал. Вид у Эйба был такой, будто он постоянно размышлял о чем-то печальном. Наверное, так оно и было. Потому что он до сих пор не оправился после смерти старшего сына Джейкоба. В семьдесят седьмом году от передозировки героина. Джейкоб, многообещающий баскетболист, вернулся из Вьетнама в инвалидной коляске. Получил ранение в нижний отдел позвоночника. Его постоянно мучили боли, и он был вынужден принимать героин во все увеличивающихся дозах.

— Есть какие-нибудь бойцы, на которых следует посмотреть? — спросил Макс.

— Несколько. — Эйб обвел взглядом зал, где тренировались два десятка боксеров от шестнадцати до двадцати лет. — Ребята сейчас приходят не такие голодные. У них нет принципа «умри, но сделай». Они хотят победы и наград, но только чтобы не бежать к финишу, а ехать. Лучше всего на заднем сиденье.

К канатам ринга, вытирая лицо полотенцем, приблизился Элдон.

— Пойду посмотрю, что там у меня делается, — сказал Эйб и полез под канаты, направляясь к боксеру, который проводил комбинацию ударов по мешку.

— Что у тебя? — спросил Элдон. Если не все было чисто, они никогда не говорили о деле по телефону.

Макс рассказал ему об Октавио Боливаре Гроссфельде, подчеркнув его немецкое происхождение по отцу и симпатии Ледера к нацистам.

— Хорошо. Очень хорошо. Подходит. А линию нацистов мы раскрутим на всю катушку, чем порадуем евреев. Рейган нас за это полюбит. Я уже вижу газетную шапку: «Наркотики — новый холокост». — Элдон широко улыбнулся и обнял Макса. По его лицу стекали крупные капли пота, они задерживались на подбородке и носу, становясь похожими на большие прозрачные бородавки. Футболка была мокрая. — Привези Гроссфельда послезавтра. Рано утром. Подбрось что-нибудь, если понадобится.

— Хорошо.

Макс повернулся, но краем глаза уловил что-то, заставившее его остановиться и свернуть направо к боксерским грушам. Там чернокожий мальчик лет восьми-девяти в сером спортивном костюме стоял на стуле и методично колотил по груше левой и правой руками.

— Кто это? — поинтересовался Макс.

— Я собирался познакомить вас. — Элдон просиял и крикнул мальчику: — Фрэнки!

Тот спрыгнул со стула и подбежал. Симпатичный, с худощавым лицом и большими глазами, в которых в равной пропорции присутствовала детская наивность и искушенная острота человека, добывающего себе на жизнь не совсем честным путем.

— Фрэнки Лафайет. — Элдон положил руку на плечо мальчика и шутливо встряхнул. — Появился здесь месяц назад.

— Он тебя испытывал? — спросил Макс. — Заставлял бить по лицу?

Фрэнки молчал и смотрел на Элдона.