провидца и пророка перед всякими глупцами в Миссури, а затем в Иллинойсе, когда в Миссури опомнились. Дилетантом, занимавшимся гаданием на камнях и магическом кристалле, а также колдовством. Когда появлялся Джозеф Смит, много глупцов вскоре рассталось со своими деньгами, старик. А также со своими женами, дочерьми и… сестрами.

Золотоискатель кивнул.

– Говорят, он получил золотые пластины от Господа через ангела Морония, и те были сокрыты в пещере под холмом Кумора.

– Чушь.

– Не сомневаюсь.

– Но в старой индейской пещере под холмом Кумора Смит, и, правда, нашел то, чего не ожидал найти. Он и его друг в черном, которого ты видел на лошади. Парня, который зашел в ту пещеру с Джозефом, звали Лемуэль Хокинс. Такой же мошенник, как и Смит. Было время, когда старый Лемуэль Хокинс и Джозеф Смит утверждали, что могут отыскивать с помощью черной магии и камней сокровища. Но не с ангелом Господним связались они в пещере в Кумора.

– Откуда вы это знаете?

– Вернувшись с мексиканской войны, я обнаружил, что моя сестра пропала из дома, а заодно и глупые тетушка и дядюшка, с которыми я ее оставил. А также в моем родном городе исчезли почти все женщины и девочки. Поскольку все они были выданы замуж за Пророка и начали великий Исход, искать Царство Божье в пустыне. Последовали за человеком, некогда известным, как Лемуэль Хокинс. Тот утверждал, что в некой пещере ему, как Моисею, ангелом Моронием были переданы инструкции.

Но прежде чем броситься на поиски сестры, я отправился в ту пещеру, чтобы найти божественное послание. И увидел лишь рисунки на стенах. Нанесенные индейцами и теми, кто был до них. Предостережения. Любой глупец догадался бы. Не было в том месте ангела Господнего, ни до, и ни после. Думаю, эта пещера вела до самого ада. Пахло там именно так. Я видел много тюрем, на кораблях и на суше. И именно ею и была эта пещера. Темницей без решеток. И долгое время удерживала внутри себя нечто, с помощью чего-то более крепкого, чем решетки, старик. Думаю, те глупцы обнаружили в пещере вовсе не то, что ожидали найти. Но они выпустили это на волю.

Солдат помнил то место, поскольку что никогда не сможет забыть тот жуткий черный страх, который заморозил ему разум, будто он ступал по следам самого Дьявола. Те знаки на бурой стене длинной, низкой пещеры в холме Кумора мог нарисовать ребенок. Но из-за своей грубой природы рисунки в сырой темноте выглядели еще страшнее. И то, что неопытная рука нацарапала на камне, при свете лампы, разуму, пытающемуся постичь, будет нелегко забыть.

Солдат догадался, что это была та тварь, которая действовала под именем ангела Морония. Очень высокая, худая, с взлохмаченной головой. Нацарапанная в огромном количестве на стенах и потолке. Шагающая по маленьким фигуркам индейских воинов, направивших копья остриями вверх. В своих когтях она держала человеческие тела. А еще в шипастом рту, и те торчали из него, словно сплетенные из кукурузных листьев куколки из собачьей пасти. На некоторых рисунках существо также умело летать, и все животные и люди на земле разбегались от него в разные стороны.

И чем дольше солдат стоял в той пещере и светил лампой тут и там, тем больше крепла в нем уверенность, что существо, которое индейцы рисовали с такой частотой и отчаянием, могло быть вовсе не единственным божеством. Оно было нарисовано в столь большом количестве, поскольку было не одиноко.

В углу низкой, темной пещеры, все еще смердевшей серой и плотью оставленного на солнце мертвеца, он разглядел еще одно отчетливое послание, адресованное ему, будто те древние войны говорили другому войну, живущему в другом времени, что такие существа питаются плотью людей, и должны быть заперты в пещерах. И что их можно победить. Потому что маленькие фигурки индейцев на дальних стенах длинной, низкой пещеры отрубали головы ангелам, одному за другим, с помощью костяных и кремневых топоров.

Но почему индейцы оставили одного в живых и заключили его в темную пещеру, осталось тайной. Поскольку, судя по тому, как оно рыло этот пол, кидалось на стены, царапая длинными пальцами камни, и, в итоге, стало ждать, грезить и проникать в разум людям, оказывавшимся поблизости, солдат предположил, что оно находилось в этой пещере очень долгое время. И оставило там свои кости. Поскольку не один человек не обладал такими ногами. Но какому бы черном духу ни принадлежали эти кости, он, наверняка, все еще находился в глубине холма Камора, когда Джозеф Смит и Лемуэль Хокинс обнаружили пещеру и вскрыли ее, как два жадных глупца, не нашедших идеи получше.

Драгун вздохнул.

– Думаю, что ангел Мороний пообещал старому Смиту и Хокинсу, что сделает их богами среди людей. Богочеловеками. И что те смогут взять себе столько жен, сколько скота в поле, и столько богатств, сколько есть во всем мире. Таким образом, эти двое жуликов, которым нечего было терять и которые возжелали очиститься во время Второго Великого Пробуждения, заключили своего рода сделку.

Солдат замолчал и плюнул в костер.

– Похоже, какое-то время у них все это было. Свыше двадцати жен у каждого и приход из шести тысяч глупцов, которые отдали им все свое имущество, продовольствие и ценности. Те люди были готовы умереть за своих пророков.

– Но, когда Смит был убит в Картидже ополченцами, Бригам Янг забрал себе сторонников Смита и бежал из Иллинойса. Думаю, увидел в этом какую-то возможность для себя. Но другой человек, который побывал в той пещере вместе со Смитом, Лемуэль Хокинз, носит сейчас имя брат Легий. И Легий успел сбежать от Смита заблаговременно. Стал говорить, что это он, а не Джозеф Смит, – истинный предводитель пропавшего Колена Израилева. Провозгласил себя истинным царем Светлокожих Нефийцев. Может, он и считал себя таковым, но как бы то ни было, прежним человеком он уже не был. Думаю, то, что обитало в той пещере, вселилось в старого Хокинса. И этот Хокинс забрал мою сестру и всех жителей города. Планировал привести свою паству сюда. Сто сорок человек – мужчин, женщин и детей – пошли за Хокинсом, все как один. Но лишь немногие дожили до сего дня. Я находил их и разбирался с каждым… на протяжении всего пути сюда из Иллинойса.

– Что с вашей сестрой?

– Не видел ее с 46‑ого года. Полагаю, она по-прежнему следует за черным экипажем с черной лошадью.

– Надеюсь, это не так, солдат, – сказал старик, посмотрев на свои ладони, грубые, как башмачная