падать начнут.

— Разоримся же. — буркнул Ромодановский.

— Так можно посчитать. — пожал плечами Алексей.

— Не надо! — излишне резко ответил Федор Юрьевич.

— А чего так?

— Знаю я тебя. Считать больно ловок. Я не против. Просто бурчу. Где это видано солдат кормить, как иные дворяне не каждый день вкушают?

— Так эти солдаты воевать умеют, а дворяне?

Несколько сотенных голов нахмурились.

— Вон как бестолково атаку изобразили по новым полкам. На кой бес им из карабинов палить? Ежели пехота ни в толпу не сбилась, ни в каре не построилась, то надобно сабельки выхватывать и давить. Нахрапом давить. Ловить, пока пехотинцы со спущенными штанами. Но нет. Стыд и срам. Не вояки, а лисовчики какие заезжие или башибузуки[28].

— Так мы… — начал было оправдываться сотенный, но Петр его прервав подняв руку.

— Я видел, как ты своих охранников конному бою упражняться заставлял. С Бутырским полком ладно управился. Так и бери под свое крыло какой полк кавалерийский. И посмотрим, что у тебя поучиться.

— Отец… мы же это обсуждали уже.

— Ну ты же ругаешь. Значит знаешь, как надо. Вот — с Бутырским полком молодец, хвалю. Загляденье просто.

— То Патрик Гордон делал. Я лишь советы давал. Полком командовать я не умею. Тем более конным.

— Так я тебе и не в командование отдаю его. Будешь приглядывать да наставлять в подготовке. Не хмурься. Много времени у тебя не займет и сил великих не отнимет.

— Отец…

— Что отец? Вон — людей обидел не за что… — махнул он на голов сотенных.

— Я соглашусь отец, но при условиях.

— Каком же?

— Набрать полк из сотенных, переведя их на службу по прибору. Позволить мне их на свое усмотреть снаряжать да вооружать. И поставить командиром полка Александра Даниловича.

— Меня? — удивился Меншиков.

— Мыслю — славный из тебя кавалерист будет. Лихости тебе не занимать, как и смелости. Чай от врага в острый момент отворачивать не станешь.

— Ну как, Алексашка? Пойдешь?

— Минхерц… — растерянно произнес Меншиков, который совершенно не хотел отходить от царя. Потому как находится постоянно подле него ему было выгодно.

— Только на время становления полка. — заметил Алексей. — Как дела наладим, то ты поставишь своего заместителя полковником. Полк же будет стоять в Москве и далеко ездить не придется.

— Да. Хорошо. — кивнул Петр. — Ну что? Подсобишь? Патрика ныне нет, а подготовку кавалерии действительно ставить надо.

— Ну если только так, — явно недовольно ответил Меншиков.

— Не кручинься, Данилыч, — максимально добродушно улыбнулся Алексей. — Сделаем из тебя кавалерийского генерала. Всей Европе на зависть.

Тот кисло улыбнулся. Заниматься этим делом ему совершенно не хотелось. Точнее не хотелось под фактическим началом царевича. Потому что даже подковы украсть лишние и те не выйдет. Уж кто-кто, а этот маленький злодей слишком любопытен и внимателен. Может сразу и не скажет, а у себя точно запишет…

Еще немного понаблюдали за маршем.

Потом отправились обедать.

Не спешно. С толком. С расстановкой.

— А солдаты все еще не ели, — заметил царевич, поглядывая в поле, когда доел. — Вон — только готовят.

— Так и что?

— Сколько времени впустую… и это вместо отдыха. А потом снова марш. Хотя я предлагал походную кухню. Пока идут — им готовят.

— Пустое, — отмахнулся Ромодановский. — Для солдат такой обычай привычен.

— Какая разница привычен он или нет?

— Как какая разница? — удивился Федор Юрьевич.

— Пользу эта привычка приносит? Если нет, то сие есть вредна привычка.

— Ладно, потом о том поговорим. — остановил дискуссию Петр, хмуро скосившись на иноземных наблюдателей. И так слишком много было сказано не нужного. Да, они сейчас, находились в стороне немного, но ушами буквально воздух стригли, прислушиваясь.

— Отец, пока есть время, взглянешь на одну бумажку?

— Что за бумажка?

— Герасим, неси.

Тот подошел с папкой и протянул ее царевичу.

— Что это с ним? — указал отец на следы глубоких царапин на лице.

— Кошку хотел погладить.

— Кошку? — удивился Меншиков. — Не здоровы ли когти для кошки?

— Кошки бывают разными. — пожал плечами Алексей. — Вон — тигрица или львица тоже же кошка, только большая. Хотя характер у них у всех один. Вроде мягкие и пушисты, а норовят за задницу укусить или в ботинок нассать.

Все посмеялись.

Даже Герасим улыбнулся. Отчего сделался удивительно забавным ликом. Чем вызвал дополнительный взрыв смеха.

— Что здесь? — отсмеявшись, спросил отец, потрясая папку.

— Погляди.

Царь чуть помедлил.

Развязал завязки. И взял первый листок.

Там был набросок организационной реформы армии. Во всяком случае — пехоты и общих вопросов. Дальше царевич просто не добрался.

Алексей предлагал сделать несколько вещей.

Первым дело продолжить, как он сам писал, реформу, начатую Федором Алексеевичем. Суть ее сводилась к утверждению Генерального штаба, который бы занимался планированием военных операций и управлял войсками. В том числе и их подготовкой.

Разряды при этом переименовывались в военные округа. Чтобы путаниц[29] не было и называлось понятным образом. В каждом таком округе ставился бы полный генерал командовать, а при нем штаб. Окружной.

Иррегулярные войска, воинских людей старых служб, гарнизоны, а также отставников и уволенных передать отдельному генералу. А разрядному приказу поручить заниматься хозяйством, также подчинив Генеральному штабу. Превратив таким образом в генерал-интендантство. С переименованием.

Дальше шло предложение по маркировке полков.

Дело в том, что к 1700 году продолжала сохраняться традиция, когда при смене командира переименовывали полк. Не всегда, но частенько. Из-за чего порождалась путаница в документах. Царевич советовал отцу ввести сквозную нумерацию полков, закрепляя за полком номер бессменно. Не передавая его никому даже при утрате полком знамени и его расформировании. А остальные эпитеты уже присуждать как награду за отличие. По римской традиции.

Третьим делом шла стандартизация штатного расписания.

По мысли царевича большой бедой являлось то, что каждый полк имел свою численность и свою организацию. Из-за чего войсками на поле боя сложнее было управлять, да и планировать что-то затруднительно. Не говоря уже про снаряжение-вооружение и обозные дела. Поэтому он считал, что приведение полков к единообразию очень сильно облегчит ситуацию с этими вопросами.

Минимальным организационным элементом, по его мнению, должно выступать звено из шести человек. Это была палаточная команда, несущая на себе плащ-палатки для установки общей. Тем более, что, поэкспериментировав, он пришел к решению по использованию парусины, пропитанной тремя слоями горячим льняным маслом. Вместо резины. Потому что до сих пор с каучуком наблюдались большие проблемы — очень сложно было достать. Да, хуже. Но это все равно позволяло решить вопрос и внедрить плащ-палатки.

Четыре такие звена формировали отделение.

Четыре отделения собирались в роту.

Четыре роты составляли батальон.

Ну а четыре батальона