Но паук не опутал его коконом, как прошлую жертву. Он принял ту же позу, которую наблюдали Отрава и ее спутники, когда пытались его провести. Словно паук прислушивался к чему-то или глубоко задумался. Он неуклюже скрючился над останками мотылька, расставив лапы по нескольким нитям, и замер.

«Он знает, что я здесь, — в панике подумала Отрава. — Знает или, по крайней мере, подозревает».

Мог ли он ее видеть? Девушка сомневалась, что у паука хорошее зрение, ведь он не заметил ее с друзьями, когда они прятались в расщелине. Но вдруг он чувствовал ее присутствие? Это уже другое дело. В паутине было что-то не то, и паук это чуял.

Он медленно развернулся, и у Отравы все внутри сжалось от страха, когда монстр снова остановился, на этот раз лицом к ней.

Его жвала неуверенно пожевали воздух. Восемь слепых глаз тупо уставились на девушку.

Отрава замерла и затаила дыхание. Что-то привлекло его. Но что?

Ответ пришел к ней с жестокой уверенностью. Биение сердца. Если бы она только могла справиться с этим, успокоить сердце, колотившееся в груди. А паук уже был близко и чувствовал сквозь паутину мерный ритм. Ее выдало биение собственного сердца.

Для чудовища это был незнакомый и слабый звук. Вдобавок жертва не билась в сети, как это обычно бывает. Паук не был уверен, поэтому придвинулся поближе. Отраве стоило больших усилий сдержать крик. Теперь монстр был всего в нескольких ярдах от нее, она уже видела щетину на раздутом брюхе и огромную пасть. Отрава нашарила в кармане шарик, но страх не дал ей воспользоваться им. Элтар велел разбить его только тогда, когда она заполучит кинжал. Как она могла нарушить его указания, если даже не знала, как шарик действует?

— Эй! — послышался вдалеке крик Брэма. — Эй, ты! Сюда!

В ту же минуту Брэм и Перчинка потянули за паутинку, что соединяла их с большой нитью, на которую вскарабкалась Отрава. Паук встал на дыбы и ринулся вперед. Отрава чуть не закричала, когда он в один миг оказался рядом… и пробежал мимо, оставив ее дрожать от ужаса.

Отрава отпрянула от паутины, зная, что у нее есть всего один шанс, пока паук не вернулся. Справа и слева от нее находились башни дворца из крошащегося кирпича. Плюнув на осторожность, девушка как можно скорее поползла к ближайшей из них. Скорее, вон к тому узкому разбитому окошку, под которым тянется нить паутины. Отрава мельком глянула на паука, который добежал до конца своей сети и убедился, что его снова надули и там ничегошеньки нет. Но пока она барахталась в липкой паутине, монстр развернулся. Теперь-то он точно учуял бьющуюся жертву.

— Отрава! Он идет! — завопила Перчинка. В порыве отчаяния девушка резко выпрямилась, отдернув руки от паутины. Попасть в лапы паука было куда страшнее, чем свалиться в пропасть, и потому она встала и побежала по паутине. Нить прилипала к ногам, но была достаточно широкой, чтобы не упасть.

Под ней запружинила шелковая струна, Отрава услышала крики Перчинки и спиной почувствовала черную тушу паука, который гнался за ней. Девушка рванулась вперед и очертя голову бросилась в глотку разбитого окна, усеянную острыми стеклянными зубами, а спустя долю секунды послышался удар: это паук, который так увлекся охотой, что не смог затормозить, врезался в стену башни. Падая в неизвестность, Отрава затаила дыхание от страха. Она не знала, что ждет ее по ту сторону окна. Еще одна бездонная пропасть? Или лестница, упав с которой легко свернуть себе шею и переломать кости?

А потом она так сильно ударилась об пол, что дух вышибло, перед глазами закружились звезды, и Отрава провалилась в беспамятство.

Когда она очнулась, паука не было. Отрава подняла голову с холодного каменного пола и убрала длинные черные пряди, которые каким-то образом попали в рот. Сперва она удивилась и растерялась, а потом, когда память потихоньку вернулась, испытала облегчение. Чем бы ни была комната раньше, сейчас здесь было темно, пусто, да и паутина висела повсюду. По остаткам поломанной мебели удобно расселись вездесущие паукообразные, но, к счастью, это были обычные козявки, а не монстры наподобие того, который еще не так давно покушался на жизнь Отравы.

Девушка заморгала и приподнялась на локте. И все-таки, как долго она была без сознания? Ребра ныли от боли и казались такими хрупкими, будто от любого прикосновения сломаются пополам. На полу остался тоненький след запекшейся крови: на бедре осталась засохшая ссадина, Отрава поранилась осколком оконного стекла. Ей посчастливилось отделаться такой мелочью. Шарик в кармане тоже остался невредим, и это было само по себе маленькое чудо.

Отрава стряхнула с себя пыль и проверила руки и ноги на предмет других повреждений. Какая досада — платье порвалось! Оно, конечно, слишком жесткое и неудобное, но ей все равно было его жалко.

«Ну, — мужественно подумала она, — чем скорее я разберусь с этим, тем скорее отсюда уйду».

Она расправила затекшие плечи и решила осмотреться.

Очень быстро Отрава поняла, что дворец Асинастры лежит в руинах, к тому же заброшенных. Часами бродила она по коридорам и проходам и видела только ветхие стены, выцветшие гобелены, древнюю мебель и везде — паутину, паутину, паутину. Сначала она кралась осторожно и бесшумно, заглядывала в каждую комнату, прежде чем войти; но потом стала увереннее и перестала прятаться от того, чего тут, по-видимому, и близко не было. Наконец она даже потеряла надежду найти кого-то живого и уже едва сдерживалась, чтобы не подать голос и не позвать кого-нибудь.

В то же время повсюду сидели пауки: большие, крошечные, ядовитые и безобидные, они прятались или угрожающе шипели. Отрава привыкла к паукам, и даже смертельно опасные ее не очень беспокоили. Она ведь выросла на Черных болотах, где буквально все живые твари ядовиты. Просто надо уметь от них уворачиваться или знать, как с ними справиться.

«Как много пауков. Где же тогда все мухи?»— удивлялась она.

Странно. Еще с того дня, как она покинула Чайку, очень многое не сходилось. Головоломки Миноги, прямо как из сказки про эльфов, Горюн с его загадочным бредом и то, что он сто лет прожил без еды. Конечно, он просто мог быть не в своем уме, да и Минога тоже. Но они оба, похоже, что-то знали. Они экивоками отговаривали Отраву от путешествия, и оба являли собой пример того, что может случиться, если не последовать их совету. И очень неохотно отвечали на прямые, конкретные вопросы.

А теперь здесь, в этом странном месте, где есть миллионы пауков, но нет мух, Отрава вдруг задалась вопросом: а что эти твари едят? Она вспомнила слова Горюна о Иерофанте и о том, как этот неизвестный господин не удосужился продумать, чем Горюн будет питаться. Кто же он такой и почему Горюн верит, будто у Иерофанта такая власть, что он может даже указывать, чем следует питаться одинокому рыбаку? Может, загадка с пауками и мухами имеет тот же ответ? Или Отрава что-то упустила? И какое отношение это все имело к ней?

Слишком много вопросов для одного раза. Девушка с трудом могла справиться с тем, что было перед ней, — с головокружительной новизной мира, в который она вступила всего несколько недель назад. Неужели действительно прошло столько времени? Время текло не так, как раньше.