Противоречивые чувства разрывали ее изнутри, и, убегая из дома, Рита на самом деле пыталась сбежать от себя. На улице она подумала об алкоголе, чтобы, как в старые времена, с его помощью выстроить стену между собой и происходящими в ее жизни событиями. Однако не позволила себе переступить черту, за которой начиналось саморазрушение, и быстро избавилась от мыслей о выпивке. Чтобы как-то расслабиться, она поехала в центр и долго бродила по шумным улицам, чувствуя, как покой постепенно возвращается в ее душу.

Марина приехала через час после ухода Риты. Войтович был крайне удивлен и раздосадован реакцией дочери, но, оставшись наедине с собой, понял, почему та повела себя столь категорично. Сам он в отличие от Риты был настроен по-иному. Он хотел задушить Марину в объятиях, а потом навсегда выгнать ее из своей жизни.

Когда раздался звонок, он с тоской посмотрел на дверь и помедлил несколько секунд, будто страшился увидеть свое прошлое. Потом распахнул дверь и отошел в сторону, пропуская Марину внутрь. Сделав несколько шагов вперед, она остановилась в светлой прихожей и осмотрелась. Поняв, что в квартире, кроме них, никого нет, улыбнулась и с печалью посмотрела на Войтовича.

– Здравствуй, – сказала она, без тени смущения разглядывая его лицо. – Рада нашей встрече. Пригласишь войти или прикажешь оставаться здесь?

– Проходи. – Войтович указал рукой в сторону гостиной. – Что предложить тебе выпить?

– Ничего, – отказалась она, изящно устроившись в кресле и поискав глазами место, куда поставить сумочку. – Присаживайся.

– Не стоит вести себя здесь как хозяйка, – разозлился Войтович на ее уверенное поведение, но все же присел, отчего пришел в ярость еще больше.

Меньше всего ему хотелось выглядеть лишенным самообладания муженьком, которого смутило неожиданное появление жены. Он оперся о спинку дивана и без интереса посмотрел на Марину, демонстрируя полное владение собой и ситуацией.

– Как мне к тебе обращаться? – спросил он. – Марина или Эльза?

– Предпочитаю, чтобы ты звал меня Эльзой.

Одной лишь фразой она дала понять, что они уже давно перестали быть мужем и женой и превратились в чужих людей.

– Вряд ли у меня получится, – Войтович поднялся и подошел к столику со спиртными напитками, решив, что все-таки нуждается в поддержке.

– Зачем тогда спрашивал? – За его спиной послышался тихий смешок, и он резко обернулся.

Показалось, что время повернуло вспять и напротив него сидит прежняя Марина, которая всегда смеялась, если он вел себя непоследовательно. Однако спустя мгновение понял, что в этой незнакомой женщине не осталось ни следа от его жены. Красивая, высокомерная и далекая, она только внешне напоминала Марину. В остальном же, начиная от изящного светлого костюма, который его Марина никогда не смогла бы себе позволить, заканчивая тонким ароматом парфюма, исходящим от ее кожи, это была госпожа ван дер Ассен – чужая, скрытная, вызывающая трепет особа.

– Для чего ты вернулась? – спросил Войтович.

– Чтобы забрать дочь, – прямо ответила Эльза. – Как я понимаю, она отказалась от встречи. Жаль.

– Что?! – рассмеялся он. – Не поздно ли ты одумалась? Ты, мерзкая дрянь, бросила нас восемнадцать лет назад, а теперь явилась и жаждешь объятий?

– Достаточно. – В лице Эльзы не дрогнул ни один мускул. – Прекрати оскорблять меня. В этом нет надобности. Мне не в чем оправдываться перед тобой. Единственный человек, который заслуживает моих объяснений, – это Рита. С ней я поговорю позже.

– Какая наглость. Думаешь, она захочет тебя видеть?

– Павел, – Эльза впервые назвала его по имени, что не прошло незамеченным для обоих, – вижу, ты ждешь моих извинений за то, что оставила тебя. Я не стану этого делать.

Эльза поднялась, обошла кресло и оперлась о спинку руками. Войтовичу сначала показалось, что она волнуется, но он быстро понял, что эта женщина не может испытывать подобных эмоций.

– Тогда я была уверена, что тебя нет в живых, – продолжила она, глядя ему в глаза. – Федоров, твой сослуживец, сказал, что ты погиб.

– Тебе не кажется, – с усмешкой поинтересовался он, – что этот факт должен был быть подтвержден официально? На тело покойного мужа не хотелось посмотреть? Хотя бы в последний раз.

– Я была сломлена и не думала об этом, – спокойно ответила Эльза. – Единственное, что беспокоило меня, – чем кормить дочь после того, как Федоров уволил меня из части. Поэтому оставила ее с твоей матерью и уехала в Москву.

– Ты все-таки оправдываешься! – горько рассмеялся он.

Эльза улыбнулась в ответ и тряхнула волосами. Челка отлетела в сторону, и Войтович увидел шрам, пересекающий весь лоб. Пораженный, он вытянул руку вперед, но тут же опустил вниз, заметив холодный блеск в ее глазах. Одним лишь взглядом Эльза запретила спрашивать, как он там появился. Уверенным движением она поправила челку, подошла к Войтовичу и забрала из его рук стакан с виски. Сделав глоток, снова улыбнулась, показывая, что готова продолжить беседу.

– Почему ты не сообщила, что с тобой все в порядке? – треснувшим голосом поинтересовался Войтович, почувствовав внезапную слабость от ее близости.

– Сначала у меня не было возможности, – ответила она, допив виски и вернув ему стакан. – Потом я долго не могла найти вас. Вы ведь уехали из Пскова, – пояснила она.

– Ты нас искала? – Он ощутил, как дыхание перехватило от ее слов.

– Много лет, – кивнула Эльза и указала рукой на бутылку. – У тебя хороший виски. Налей и мне, пожалуйста.

Войтович быстро выполнил просьбу.

– Когда ты нас нашла? – спросил он.

– Это неважно.

– Как не важно? – опешил Войтович. – Я хочу понять тебя, Марина.

– Эльза, – поправила она его. – Я уже давно Эльза и не хочу ничего менять.

Войтович вытер ладонью вспотевшее от напряжения лицо и упал на диван. Все внутри горело от слез, которые он едва сдерживал. Хотелось рыдать, но ему было стыдно показать свою слабость перед этой сильной женщиной. И все же он не смог взять чувства под контроль и, прикрыв лицо руками, застонал. Эльза присела рядом, но не стала до него дотрагиваться. Он лишь чувствовал тепло ее тела и запах духов, окутавший его легким облаком.

– Я сожалею, что заставила вас страдать, – сказала Эльза ровным голосом.

– И это все? – глухо спросил Войтович. – Простое «прости»?

– А что еще? Слезы? Уверения, что ни на минуту не забывала о вас? Рассказ о том, какой ужас пережила, когда поняла, что вы уехали из города и я не знаю, где вас искать? Описать счастье, которое испытала, найдя вас, и отчаяние, когда увидела, во что ты ввязался?

– Кто бы говорил! – вскричал Войтович. – Ты – жена Генриха!

– Ты можешь меня ненавидеть или презирать, – сказала она. – Как пожелаешь. Я не стану указывать, что чувствовать по отношению ко мне. Но ты не можешь упрекать меня в том, как я прошла свой путь.