Я заметил, что народ и прибывал, и отбывал, то есть его общее количество оставалось постоянным, чего я не мог понять, пока Амбер не объяснила мне:

– Это паб-крол[32]. Люди группами переходят из одного паба в другой, при этом часто они совершенно незнакомы.

– О да, – говорит Трейси, – в пабе вы встретитесь с теми людьми, с которыми не стали бы вообще разговаривать в обычной жизни.

Кейт Фокс

На английском слово «фокс» (fox) означает «лиса», и в этой женщине есть что-то лисье. Если бы у неё был длинный пушистый хвост, то кончик его постоянно бы нервно подёргивался. Во всём её облике и в манере говорить есть что-то такое, что в прежние времена описывалось как «нервическое», как то: «нервическое лицо», «нервический смех». И в самом деле, смех у неё – не смех, а смешок, такой маленький взрыв в конце каждого предложения, чуть похожий на икоту.

Она – археолог, но своеобразный. Вы не найдёте её на раскопках Древнего Египта или Ближнего Востока, потому, видите ли, что, с её слов, она предпочитает работать там, где есть электричество и канализация («ха-ха»). Она, понимаете ли, предпочитает культурное окружение варварству («ха-ха»). Поэтому она изучает в качестве археологического предмета… англичан («ха-ха»).

Встреча наша происходит в пабе, в котором её хорошо знают – это видно по тому, как бармен и тихо потягивающие эль клиенты здороваются с ней.

Почему в пабе? А вот почему:

– Паб – микрокосм английской культуры. Можно полностью понять и изучить англичан, не покидая паба. Англичанам паб заменяет врождённые навыки общения. Мы, англичане, нуждаемся в подобном подспорье, ха-ха. Мы удивительно социально беспомощны, ха-ха. Можно сказать, что мы страдаем социальным недомоганием, ха-ха. Мы замыкаемся в себе, в нас накапливается агрессия, буйство, и лечимся мы в пабе… Паб – это второй дом, ха-ха. Можно иметь очень много близких друзей в пабе, но при этом вы никогда не пригласите никого из них к себе домой. «Друзья из паба» – это абсолютно английская история. И это одно из выражений нашего английского лицемерия, ха-ха.

Вся эта речь, хоть и пересыпана множеством «ха-ха», совершенно не мешает мне считать, что среди всех рассуждений об англичанах, которые я слышал, это одно из самых тонких и метких.

– Ну, хорошо, – говорит мисс Фокс, – вы вошли в паб и хотите выпить пива (ха-ха). Что делаете?

– Ну, что делаю, – отвечаю я, – подхожу к бару и говорю бармену: «Налейте мне кружку, ну, например, Гиннесса».

– То, что вы не англичанин, очевидно, но до ТАКОЙ степени (ха-ха)… Что ж, научу вас, – говорит она, – а потом мы с вами выпьем по пинте (ха-ха). Итак, вхо́дите. За баром стоят несколько человек. Подходите не спеша. Если есть место, опираетесь локтем на стойку бара, держа большим и указательным пальцами несколько купюр. Бармен замечает вас. Если нет за стойкой места, просто ищете бармена взглядом – он обязательно заметит вас и поставит вас в очередь. Никого не пропустит. Наступит ваша очередь, он подзовёт вас и примет заказ.

– А если я просто войду и сяду за свободный столик?

– Будете сидеть до закрытия паба. Столики не обслуживаются. Получили свою пинту, садитесь за столик, если хотите (ха-ха-ха).

– А как быть с чаевыми?

– Вы смеётесь? В пабе чаевых не дают. В пабе, когда вы делаете заказ и вам хочется поблагодарить бармена, вы говорите, например, «Мне пинту лагера и одну для вас». Это значит, что бармен сможет, когда захочет, налить себе пинту за ваш счет (ха-ха).

– То есть вместо чаевых я оплачиваю не одну, а две пинты – одну мне, одну ему.

– Совершенно верно. И тем самым подчёркиваете, что вы равны. Чаевые – это для прислуги. А вместе выпить – это равные (ха-ха). Но вообще, всё у нас шиворот-навыворот, как в «Алисе в Стране чудес» (ха-ха). Ну что, выпьем (ха-ха)?

Чай

Много лет тому назад – может, двадцать, или даже тридцать, – когда я впервые попал в Англию, я к вечеру довольно утомительного дня оказался в совсем небольшом и на вид премилом городке: отдельно стоящие одно– и двухэтажные домики с покрытыми соломой крышами, с садиками и огородами – словом, образцово-показательном, можно сказать, выставочном примере Старой Доброй Англии (пишу каждое слово с заглавной буквы, чтобы отразить те эмоции, которые испытывает англичанин, говоря эти слова).

И вот, приметив здание, что показалось мне похожим на кафе, я попросил водителя остановиться[33]: уж очень хотелось крепкого душистого эспрессо. Было около пяти часов вечера. Я зашел в кафе, в котором не было ни души, и сел за столик. Ко мне подошёл седовласый джентльмен – именно так, джентльмен – и спросил:

– Что бы вы хотели, сэр?[34]

– Чашку кофе, пожалуйста.

Сказать, что седовласый джентльмен отшатнулся от меня, будет преувеличением, но описать выражение его лица затрудняюсь: такое бывает, когда мы становимся свидетелями чего-то противного – ну, человек вступил во что-то не то или сидящая рядом милая дама вдруг пукнула. Вот такое чуть гадливое удивление.

– Сэр, – сказал он, – у нас кофе не подают.

Ушел я с чувством, что совершил крайнюю бестактность.

* * *

Интересно, как бы отреагировал возмущённый моей просьбой джентльмен, скажи я ему, что чай впервые появился в Англии только в середине XVII века, более того, что с чаем познакомили англичан так называемые coffee houses, «кофейные дома». Напиток понравился, и к 1700 году в Лондоне его предлагали посетителям 500 «кофейных домов», что очень огорчало не только хозяев питейных заведений, но и власть: брать налог с чая было не совсем удобно. Впрочем, как нас учил римский император Юстиниан, деньги не пахнут. Британская монархия ввела пошлину на чай, которая к середине XVIII века достигла 119 % от стоимости самого чая (!!!). Таким образом породили новую индустрию: незаконный ввоз чая.

Корабли из Голландии и Скандинавии подплывали к берегам Британии, где их встречали рыбаки. Незаконный товар доставлялся на берег, а оттуда, по прорытым туннелям, в тайные склады, часто располагавшиеся в подвалах местных приходских церквей. Всё же беспределу наступил конец, когда в 1784 году премьер-министр Уильям Питт Младший снизил налог на чай со 119 % до 12,5 %.

За прошедшие годы Англия изменилась, кофе подают без вопросов. Но чай… Ну, как вам сказать, снова возникает аналогия с Японией, в