ее. Отпустить. Она очень боится тебя. Говорит, что ты удерживал ее силой. Мы ведь с тобой взрослые люди. И ты, как опытный мужчина, должен понимать, если Нелли не хочет с тобой отношений, не по понятиям ломать и насиловать беззащитную девочку.

Сказать, что я охерел от такой предъявы, это ничего не сказать. Мысленно я уже несколько раз съездил по роже старому товарищу. Поехал в его дом и забрал ту, которая моя. Моя, блядь. Потому что я так решил. Я так хочу!

— Чего переживаешь так за нее? — процедил сквозь зубы.

— Причин много. Но самая основная — она наша дочь!

Это что гребанное шоу? Где мудаки со скрытыми камерами? Дебильный смех за кадром?!

— Как же она оказалась у Сафьянова? — сопли жевать не собираюсь. Но понять всю тему хочется.

— Все запутано. Давно было. У нас Нелли еще в младенчестве украли. Потом просили выкуп. Я привез деньги туда, куда было договорено. Ни к ментам, ни к бандитам не обращался. Таня тогда с ума сходила. Умоляла делать все, что похитители требовали.

— И что? — вижу, что Славик замолкает. Даже ему, взрослому мужику тяжело дается вспоминать за пережитые годы в горе.

А я чувствую, что четко понимаю, каково это, детей потерять. И боль резью аж в печень отдает.

— И ничего. Сволочи деньги забрали, а Нелли не вернули. Мы ведь ее изначально Александра назвали. Нашу Сашеньку никто нам обратно не вернул. Ни через день, ни через год.

— Как узнали, что Нелли ваша? — невольно проникаюсь историей. Не хочу. Мне это не выгодно. Но ничего не могу поделать. Дерьмовая история. Зудящая. Кричащая. Несправедливость вопиющая. И такая сильная от слов Славика тоска, что невольно содрогаюсь и кулаки сжимаю. Разъебать бы этих детских воров. По асфальту раскатать.

Уже сам жалею, что поплыл и Сафьянова живьем не закопал. Все эта Нелли, девочка добрая. Со своим гребанным сочувствием и просьбами не убивать опекуна. Вот и размяк. Держал его в гараже, на цепи, как собаку. Планировал раздобыть на него инфу для ментовских и за решетку упечь. Туда, где и место такому отбросу. А он чмо нетруженное, сбежал из под стражи. Только головняка добавил мне.

Теперь еще и Нелли…раз она дочь Городового, то не светит мне нихуя. И не потому что он влиятельнее. Куда уж ему с его захудалой компанией, которую я же реанимировал, со дна поднимал. Нет. Я его одним звонком могу расплющить, разорить. Сегодня же с братьями домой к нему заявиться и свою девственницу на плечо взвалить, в логово к себе утащить.

Но все гораздо прозаичнее. Заебистее. Славик решил со мной по нормальному с уважением базар вести. А это уже другой уровень. Не скотский, не звериный. Да и сам я где то подальше от члена все понимаю. Что не стоило пугать девочку и обходиться с ней как моральный урод и извращенец. Я же ее глотку выебал так, словно она девка подзаборная, а не невинная пианистка.

Чтоб ее, сучка. Красивая, нежная…еще и пианистка…

— Таня сразу почувствовала. Материнское сердце не обмануть. У Нелли ее глаза, цвет волос. Тяга к живописи и пианино. Языки в совершенстве…Жена после той встречи в ресторане всю ночь не спала. Я ее отговаривал. Сам дурак не понял, не почувствовал. А Таня все детские фото нашей малышки вывернула. Все искала какую то зацепку. А на следующий день обратилась к детективу знакомому. Тот пошустрил и, действительно, оказалось что Нелли не родная дочь Сафьянова. Он ее из детдома в пятнадцать лет увез. А в него она попала как раз тогда, когда нашу Сашеньку выкрали. Тут уж все карты в пасьянс сложились.

Хмурюсь. Все это конечно хорошо, расклад шикарный, только одно не вдупляю:

— Нахера ж ты ее выкрал? Почему сразу не пришел поговорить?

Славик бледнеет и краснеет. Нервничает мужик. Такой поступок все сопли стирает и меня лохом неуважаемым выставляет.

— Так я и не крал ее. Она сама…Мы с Таней рано утром уже с шести утра под твоим домом ждали, когда все проснутся. Все равно не спали всю ночь. Так Нелли сама и вышла к нам. Перелезла через забор и побежала по улице. Я ее едва успел догнать. Мы сразу увезли ее, потому что у нее была истерика. Она в ноги Тани падала, чтоб к тебе не возвращали…

Славик глаза в пол прячет. Вижу, что хочет ебнуть меня за то, что я с его дочуркой вытворял. Но он не дурак. Не будет.

Знает, что бессмысленно со мной по тяжести меряться. Я его в рог сверну одной рукой.

Но я и сам понимаю, что дерьма наворотил. В своей злобе, комплексах и обидах запутался. И чувствовал же, знал, что девочка чистенькая невинная. Ей что б член в рот пихать сначала сказкой задобрить надо было.

Вздыхаю.

— Хочу ее увидеть.

Пиздец, как хочу. Осознание тяги к Нелли озаряет. Ни одну бабу так не хотел. До скрипа зубов, до щемящей сложной боли. Чувство сродни проигранному бою на ринге. Я помню его. По малолетке меня часто пиздили на татами другие дзюдоисты. Потом мы их с братьями по одному отлавливали. И отхреначивали до кровавых пузырей. Но я тогда уяснил урок. Проигрыш это не мое. Я все победы зубами выгрызу. До последнего буду стоять, драться со сломанными ребрами и разбитыми костяшками на кулаках. Но не упаду. И из захватов всех вывернусь, чтоб придушить врага.

— Ризван… — Славик нервничает, подбирает слова, — Дай ей немного отойти. Не наведывайся к нам. Хотя бы месяц — два. Нелли очень тебя боится…Да и мы с Таней тоже, скрывать не буду. Я ведь дочь повторно не потеряю, не отдам тебе. А ты сильнее по всем фронтам…Тебе придется через трупы наши с женой переступить, чтоб дочь забрать. Поступи по совести. Не калечь девичью судьбу. Нелли нежная. Как цветок, как фиалка. Она девочка творческая, художница, пианистка. Ты зверь безжалостный. Пройдешься по ней, перемелишь и забудешь. Ты ведь несерьезно настроен. Поищи себе другую жертву. Оставь мою дочь в покое.

Предъява верная. Только мне похер. Все та же упертая часть меня после этих слов протестует сильнее и громче.

— А если я серьезно к ней?

— Только не говори, что жениться надумал…

Городовой не верит. Иронично усмехается. Я молчу, думаю.

Жениться…эту мысль еще Али поселил во мне. Потом Нелли предложила. И вот теперь вопрос стал актуальнее. Потому что Славик выглядит решительно. Не отдаст дочь мне на растерзание без гарантий.