– Мне нужно вниз, на землю, – предупредил Костя и побежал к спусковым шахтам. Ярослав впервые за прошедшие несколько часов ощутил прилив энергии и надежды. Он поможет кому угодно, лишь бы этот кто-то отыскал его дитя.

Костю выпустили с острова без лишних вопросов, ведь он был в сопровождении Ярослава лично.

– Что дальше? – нетерпеливо спросил древний. Они стояли в сквере, прямо в клумбе. Цветы и листва клонились в сторону мальчишки, а он, в свою очередь, стоял недвижимый, прикрыв глаза, будто медитировал.

– Идем. – Ивченко прикоснулся к руке Атума и тот неожиданно оказался посреди лесной поляны.

– Костя! – отчаянно закричала Женя и с разбегу врезалась в такого родного, как оказалось, лешего, едва не сбив при этом крылом отца.

– Папа! – счастливо закончила она и расплакалась.

Я пока как-то слабо представляю свое место в этом Мире. Но, откровенно говоря, я и в Иномирье ловил себя на том же непонимании. Как неприкаянный. И там чужой, и тут.

Из личных записей Константина Ивченко

Зверобой недовольно поджал губы и процедил сквозь зубы человеческое ругательство. Не наговор, отменять не надо.

Получив работу в Интерполе, а следовательно и стабильный легальный заработок, он наконец смог приобрести квартиру своей мечты. В бывшем заводском районе, а ныне экологичном жилом квартале в десяти минутах езды от центра города, старые промышленные помещения превратились в дорогие элитные дома. Зверобою принадлежали семьдесят четыре квадратных метра на последнем этаже. Семьдесят четыре любовно обставленных и обжитых квадратных метра. Этот пол из воздушной древесины не знал каблука ни одной женщины. На диван не проливали ни капли алкоголя нетрезвые коллеги или собутыльники – Зверобой умел держать дистанцию. В шкаф или ванную не заглядывал ни один любопытный родственник – их у черта не было. Это место было его личным, родным, любимым убежищем, местом, где он мог остаться наедине с самим собой и быть собой.

Феникс прошлепала босыми мокрыми ступнями по полу, оставляя влажные следы, и едва ли не всем телом влипла в триплекс. Ее интересовали проезжающие мимо дома автомобили в частности и переливающийся ночными огнями город в целом. От ее пальцев и носа стекло запотело. Зверобой снова прошептал нехорошие слова на иномирном. Огненная девчонка оставляла следы не на его полу и стекле, она выжигала их в его измученной душе.

Продолжая шипеть, как раненая змея, черт сбегал в ванную за сухой тряпкой и вытер влагу. Харикон только удивленно пискнула, когда ее довольно бесцеремонно отодвинули от стекла.

– У тебя есть девушка? Почему ты злишься? – Истолковала она поведение Зверобоя по-своему.

Вместо ответа черт только свирепо сверкнул глазами.

– Там выпечку продают, да? – не стала расстраиваться феникс и указала пальцем на булочную через дорогу.

– Да, – процедил после паузы Зверобой, развернулся и пошел мыть пол в душе.

– А одолжишь денег? – снова не обратила внимания на его недовольство Харикон. – У меня ценности есть, но далеко. Их еще продать надо.

Он опять не ответил, зато через несколько минут вышел из ванной с невежливой командой «одевайся и пошли».

Феникс довольно заулыбалась, скинула полотенце и пошлепала босыми ступнями в душевую, где одежду оставила. Зверобой поспешно отвернулся. Помимо общей бесцеремонности в поведении девчонка понятия не имела о нормах приличия. Будь на ее месте любая другая, черт ни за что в жизни не стал бы подражать джентльмену, но с ней иначе просто не мог. Подумает еще, чего доброго, что нравится ему. Ни одна женщина в обоих мирах еще не бесила его так, как эта.

Чужая спортивная одежда была ей впору. Феникс явно не испытывала никаких неудобств, вышагивая в ней сначала по улице, а затем по булочной, чего не скажешь о Зверобое. Немногочисленные представители мужского пола, попадавшиеся им по пути, облегающим девчонку тряпкам радовались как пубертатные подростки, заставляя черта скрипеть зубами. Старый булочник, семейный человек, и тот не удержался от косых взглядов. Хотя старика, кажется больше восхитила сама необычная внешность юного сексуального создания.

– Сюда! – скомандовал Зверобой, свернув не к дому, а к лифтам подземной парковки во дворе.

Харикон только плечами пожала. То ли едой занята была, то ли доверяла безоговорочно – черт не понял. Одно он понял точно: машину придется чистить.

– Ты злишься, потому что я здесь ем? Потому что ходила по твоему дому? Или потому что сказала, что ты мой?

Колеса с шипением прочертили четыре черные полосы на асфальте перед перекрестком, заставив ее пискнуть от неожиданности. Автомобиль позади засигналил. Вот это прямота Зверобоя больше всего в девчонке бесила.

– Я могу уйти, – продолжила Харикон, словно не замечая, что разозлила собеседника только сильнее.

– Ты же сама сюда напросилась, – не выдержал черт.

– Я только не хотела жить с кем-то другим. Это ваш шеф требовал, чтобы я осталась. Мне не сложно уйти. Все равно ничего о вашем Гуфо не знаю. Все, что знала, рассказала. Так тебя злит, что я трогаю твои вещи?

Зверобой снова скрипнул зубами, в который раз за вечер.

– Ну, объясни, – не сдавалась Харикон. – Я не понимаю.

Черт мельком взглянул на нее и тут же отвернулся.

– Куда ты пойдешь?

– Сначала объясни.

Вместо ответа он замолчал совсем. Феникс подождала с минуту, не дождалась и задала новый вопрос:

– Куда мы едем?

– Сюда. – Зверобой припарковался у торговой зоны. – Пошли.

Он завернул в ближайший отдел с женской одеждой, поймал под локоть нимфу и холодно скомандовал:

– Ей нужна одежда. Удобная и закрытая.

Зеленая чаровница оторопело уставилась на грубияна. Мужчины, тем более черти, так с женщинами не разговаривают. Да и какая нимфа потерпит подобное обращение от чужака. Она сестра флоры, воплощение ее энергии, часть бесконечного цикла жизни природы, само совершенство, мечта всякого здорового представителя противоположного пола… Девушка могла бесконечно превозносить свой род, которым гордилась.

– Ясно? – напомнил о команде Зверобой.

К своему глубочайшему удивлению, консультант послушно склонилась и обратила свой взор на странную золотокожую спутницу грубияна. Почему она так поступила нимфа и сама не поняла. Было в энергии черта нечто необычное, близкое ей самой, что-то, что не позволило ослушаться.

Зверобой проследил, как Харикон в сопровождении зеленой чаровницы ушла в примерочную, удобно устроился на мягком диване и погрузился в размышления. Он видел взгляды, которыми награждает Марусю Лик, и прекрасно понимал значения этих взглядов. Не слепой и не дурак. Поначалу казалось, что все дело в привычном для шефа божественном помешательстве. У него частенько такое не по расписанию случалось – следствие рабочего стресса. Наверное, поэтому Зверобой упустил тот момент, когда увлечение бога переросло в коренную привязанность.