Если в ближайшие десять минут Кетчум не появится, им придется уехать. И какую записку оставить Кетчуму? Написать открытым текстом или подобием шифра?

Неожиданность! Эйнджел — не канадец!

Кстати, с Джейн произошел несчастный случай!

Никто не виноват — даже Карл!

Мог ли повар оставить другу такое вот послание?

— Мы по-прежнему дожидаемся Кетчума? — спросил у отца Дэнни.

— Подождем еще чуть-чуть, Дэниел, — не слишком уверенным тоном ответил повар.

Орущее радио они услышали раньше, чем на трелевочной дороге показался видавший виды пикап Кетчума (машина нередко служила ему домом). Кажется, это была Джо Стаффорд, исполнявшая «Make Love to Me»[30]. Но Кетчум выключил радио раньше, чем повар сумел распознать песню. (От многолетней работы бензопилами Кетчум начинал глохнуть. Радио в машине он всегда включал на пределе громкости, а окна, посчитав, что наступила весна, держал открытыми.) Доминик с облегчением вздохнул, не увидев в пикапе Нормы Шесть. Не надо им лишних сложностей.

Кетчум остановил свою колымагу на почтительном расстоянии от «понтиака». Он сидел, уложив гипсовую повязку на руль. Глаза сплавщика глядели мимо повара и Дэнни: туда, где на нежарком апрельском солнце лежало тело Эйнджела.

— Вижу, вы его нашли, — сказал Кетчум, глядя в сторону плотины, будто пересчитывал бревна у заграждения.

Задняя часть пикапа была превращена в подобие ванигана. Там попадались как вполне предсказуемые, так и совершенно неожиданные вещи. Кетчум возил с собой бензопилу, несколько топоров и другие инструменты. Под брезентом у него хранилось полкорда[31] дров на случай, если ему понадобится развести где-нибудь костер.

— Мы с Дэниелом перенесем Эйнджела в кузов твоего пикапа. Так что тебе не придется смотреть на его тело.

— А что, в твоем «понтиаке» ему не хватит места? — удивился Кетчум.

— Мы поедем в другую сторону, — сказал повар.

Кетчум вздохнул. Его глаза медленно остановились на Эйнджеле. Сплавщик вылез из пикапа и, почему-то хромая, направился к погрузочному причалу. («Уж не передразнивает ли он меня?» — подумалось повару.) Кетчум легко, будто спящего младенца, поднял пятнадцатилетнего мертвого подростка и понес в кабину пикапа. Дэнни забежал вперед, чтобы открыть дверцу.

— Какая разница, увижу я его лицо сейчас или потом, когда приеду в поселок? — резонно заметил Кетчум. — Это твоя одежда на нем? — спросил он у Дэнни.

— Моя и отца.

Повар принес мокрую одежду Эйнджела и положил на пол кабины, под ноги мертвеца.

— Его одежду можно выстирать и высушить.

— Попрошу Джейн, она это сделает, — сказал Кетчум. — Мы с нею немного обмоем его, а потом переоденем в его вещи.

— Кетчум, Джейн мертва, — бесцветным голосом произнес повар.

Он хотел добавить про «несчастный случай», но Дэнни опередил отца:

— Я убил ее сковородой… ну той, что отец тогда ударил медведя, — выпалил мальчишка. — Я подумал, что к нам опять вломился медведь.

Повар подтвердил сказанное и тут же отвернулся. Здоровой рукой Кетчум обнял Дэнни и прижал к себе. Лицо мальчишки уткнулось в шерстяную фланель с зелеными и синими клетками. Вчера в этой рубашке к ним приходила Норма Шесть. Рубашка впитала запахи их сильных тел, и для двенадцатилетнего Дэнни запахи были неразделимы с этими людьми.

— Стряпун, никак вы и тело Джейн привезли с собой? — спросил Кетчум, указывая гипсовым панцирем на «понтиак».

— Мы отвезли ее в дом констебля Карла, — объяснил Дэнни.

— Я не знаю, дрыхнул ли он в соседней комнате, или его вообще не было дома. Я оставил Джейн на кухонном полу. Если удача на нашей стороне, Ковбой увидит ее тело и подумает, что Джейн убил он сам.

— Разумеется, он так и подумает! — загремел Кетчум. — Наверное, уже закопал ее час назад или сейчас роет могилу, пока мы тут треплемся. Но когда Карл узнает, что вы с Дэнни свалили из поселка, он начнет думать по-другому. И допрет, что не он убил Джейн. Если вы оба не вернетесь в Извилистый, подозрение сразу же падет на тебя, Стряпун.

— Предлагаешь мне сблефовать? — спросил Доминик.

— А что тебе остается? — вопросом ответил Кетчум. — Одно из двух: либо Карл до конца своей сраной жизни будет мучительно вспоминать, как и за что он убил Джейн, либо он будет повсюду разыскивать тебя, Стряпун.

— Ты полагаешь, он не помнит событий прошлой ночи? Не слишком ли смелое предположение?

— Норма Шесть говорила, что вчера вечером ты к нам заходил. Думаешь, я это помню?

— Возможно, и нет. Но согласиться на твое предложение — это рискнуть всем.

Произнося слово «всем», повар непроизвольно посмотрел на сына.

— Послушай меня, — сказал его старый друг. — Вы возвращаетесь в поселок. Я помогу тебе вытащить все, что ты напихал в багажник «понтиака». И где-то накануне ужина ты посылаешь Крошку, Мэй или кого-нибудь из этих шумных бесполезных клуш за Джейн. Пусть съездит в дом Карла и спросит: «Куда подевалась Джейн? На кухне работы полно, и Стряпун злится». Вот это будет настоящий блеф. Ты победишь с разгромным счетом. Наш Ковбой наложит в штаны. И не один раз, а постоянно, год за годом. Он будет бояться, как бы чья-нибудь собака не вырыла труп Джейн!

— Не знаю, Кетчум, — тихо сказал повар. — Это опасный блеф. Я не могу так рисковать, когда у меня сын.

— Свалить еще опаснее. Но если Ковбой размозжит тебе голову, я позабочусь о Дэнни.

Мальчик попеременно глядел то на отца, то на Кетчума.

— Отец, надо возвращаться, — сказал он повару.

Повар знал, насколько его сына пугают перемены. Любые перемены. Дэниел Бачагалупо, конечно же, предпочел бы остаться и начать опасную игру. Игра страшила его, но отъезд еще больше страшил своей неизвестностью.

— Пораскинь мозгами, Стряпун, — вновь заговорил Кетчум. Его гипсовая повязка была направлена на повара, как дуло кольта сорок пятого калибра. — Если я ошибаюсь и Карл тебя пристрелит, он и пальцем не посмеет тронуть Дэнни. А если я прав и Ковбой потащится за тобой по следу, он может убить вас обоих как беглецов.

— А мы и есть беглецы, — сказал Доминик. — И в азартные игры я не играю. Больше не играю.

— Играешь, и прямо сейчас, — возразил Кетчум. — Ваше бегство — чем не азартная игра?

— Дэниел, обними Кетчума. Нам пора ехать, — сказал мальчику отец.

Впоследствии Дэниел Бачагалупо будет часто вспоминать эти объятия и свое тогдашнее удивление по поводу того, что отец с Кетчумом не обнялись. А ведь они давно и крепко дружили.

— Стряпун, скоро здесь все сильно переменится, — попробовал зайти с другого конца Кетчум. — Сплав по рекам прекратится. Плотины на Даммерских прудах исчезнут. Да и эта тоже.

Гипсовая повязка указывала в