Полукровка отправился патрулировать. Костяк подозрительно огляделся и прошептал:

— Знаешь, Даша, что-то я его побаиваюсь. Где это видано, так камнями швыряться? Ладно бы, какой-нибудь великан был. Об этих полудиких чего только не говорят.

— Он на нашей стороне дрался, — заметила Даша, глядя в огонь костра.

— Сегодня на нашей, завтра на своей собственной. Я чего не понимаю, тому и не доверяю.

— Меня, значит, хорошо понимаешь? — вяло спросила девушка.

— Нет, — признался Лохматый. — Ты страннее любого дарка будешь.

— Ну и иди тогда в лодку, один спи, — порекомендовала Даша. — Тебе спокойнее будет. У меня уже глаза слипаются, вдруг во сне тебя придушу?

— В лодке спать неудобно, — обиженно отказался Лохматый.

Спали спина к спине. Плащей в лагере хватало, а под низко натянутым тентом было сухо. Даша вроде бы умирала, так спать хотелось, а легла — никак не спалось. От плащей чужими мужчинами пахнет. Мертвыми. Не по себе. Череп разбитый чудится, глаза — жижа черная. Вроде бы лишнее все это. Ненужное. Лохматый совершенно неслышно дышит, еще хорошо, что теплый. Живой. На реке кто-то трубно мычит, плещет. Полукровка сгинул. Стражник-невидимка.

Даше вдруг захотелось, чтобы Лохматый повернулся. Пусть обнимет, что ли? Вообще-то, ни к чему такое, но ночь сегодня все равно неправильная. Что ты, девочка, сегодня наделала? Душегубка. Забудешь такое?

Когда Лохматый повернулся и прижался к ее спине, Даша возражать не стала. Сделала вид, что спит. Руки у парня были осторожные, словно мотылька обнимал. Пах Костяк привычно — кожей сыромятной. Вообще, Лохматый всегда бережный был. Даже трогательно. Вот дурачок — не понимает, что ей это вообще не нужно. Дотрагивается, как будто мина под одним плащом с ним дремлет. Даша не выдержала, подвинулась удобнее. Пусть. Спокойно в теплых объятиях. И покачиваться спокойно, даже уютно. До полной луны еще неделя. Глупости все это. Секс — совершенно кисельное слово. Даша и действительно почти дремала.

* * *

Солнечный восход Даша проспала. Проснулась, когда уже дождик накрапывал. В кустах перекрикивались обиженные попугайчики. Костяк уже закончил прятать вещи. Полукровка сидел у костерка, поджаривал ветчину, навитую на прутики какими-то сложными спиральками.

Вежливо поинтересовался у девушки:

— Вы с перцем будете?

— Что ж, мне его теперь всю жизнь не есть? — фыркнула девушка и пошла приводить себя в порядок.

Когда вернулась, Костяк укладывал в мешок оружие, поглядывал на подругу обеспокоенно. Вот чучело, не было ничего — разве не понял? Сон в зимнюю ночь у реки. Поллюция.

Пылкий любовник вроде понял сердитый независимый взгляд подруги, принялся мешок затягивать. Вот и хорошо.

Наскоро позавтракали и отправились в дорогу. Лодку и большую часть вещей Костяк спрятал в тростнике — потом за ними вернется. С собой взял только мешок с самыми ценными трофеями. Новость о найденном количестве серебра Даша встретила равнодушно. Бандитам и положено награбленное иметь. Выбрасывать кровавое серебро смысла, конечно, нет. Пусть добычу Лохматый забирает, не зря же он в такую даль перся?

Даша знала, что насчет Лохматого несправедлива — за ней, холодной-высокомерной, парень понесся. Рискнул, помог, не бросил. Ну и что теперь, рыдать от счастья? Друзья так и поступают. Только друзья между собой не трахаются. Это уже извращение какое-то. Или любовь, или дружба. Какой из Лохматого возлюбленный? Пародия и юмореска. Даша и сама-то… чучело чучелом. Нет, нужно что-то с собой сделать. И вообще больше о жизни думать.

Полукровка вынырнул из кустов впереди отягощенного мешком Костяка, огляделся. Шнырял полудикий на своих коротких ногах на удивление ловко. Действительно, головное охранение, боковое и еще какое бывает? Даша забыла. Хм, индеец Зоркий Камень.

Даша завела разговор издалека:

— А, простите, вы не скажете, как этот шашлычок делаете? Очень вкусно получается. Как же он замариноваться успел?

— Шашлычок? — не понял дарк. — А, палочки-жарочки. Свинятину я первый раз делал. Вы и не поверите, как вкусно из козлятины получается. Берете листочки кислого злыдня, натираете осторожно, потом луковку островерха…

Даша слегка заслушалась. Действительно интересно, о половине упомянутых трав она в Каннуте и не слыхивала. Костяк прислушивался к кулинарной дискуссии с некоторым страхом. Наверное, гадает — из кого, кроме коз, хогмены на своих диких праздниках яства готовят? О народе Холмов разные слухи ходили. Собственно, эта тема и Дашу интересовала.

— Вы так много всего знаете насчет хозяйства, — неуверенно спросила она. — Это, наверное, от мамы вашей уважаемой? А от папы что-то перешло?

Полукровка глянул мрачно. Настроение у него явно упало:

— Я понимаю, почему вы спрашиваете. Камни, да? Я ведь в Холмах не жил никогда. Так, гостил только. С мамой жил, пока ферму наших хозяев не сожгли. И мама сгорела…

— Сочувствую, — искренне сказала Даша. — Я тоже маму и папу потеряла.

— Да, сироты мы, — печально признал дарк. — Плохо без родителей.

Костяк невежливо фыркнул:

— Я тоже сиротка. Только вилять не умею, уж извините. Прямо спрошу — ты жутко ловко камнями швыряешься, где научился?

Даша сердито посмотрела на парня и сказала дарку:

— Вы внимания не обращайте. Он иногда тупым бывает и невежливым.

Полукровка кашлянул.

— Вообще-то, мне всегда вежливым тоже трудно быть. Насчет камней — это у меня природное. Только вы, Аша, не обижайтесь, что я вас тогда на Земляном валу не защитил. Я — непостоянный.

— Это как? — не выдержал Лохматый. — Один день — одному в голову швыряешь, другой день — другому?

Дарк недобро посмотрел ему в спину и сказал:

— Ты не волнуйся, я твой черепок разбивать не стану. Не нужно мне. А Аше объясняю как разумной. Во мне две крови — одна дикая, другая домашняя. Они смешиваются плохо. Дом, хлев, очаг — это брауни. Камни, следы, охота — это хогмены. Хогмены всегда племенем живут, и на войне, и на охоте. Один хогмен не бывает. Вот и я один драться не умею. Обязательно войско должно быть. Как вчера, — маленький дарк мрачно засопел, — вчера первая битва была, в которой я участвовал. Я вам благодарен. Даже тебе, Костяк, хотя ты мне не веришь. А вчера ведь во мне не сомневался, да?

Костяк перекинул мешок на другое плечо:

— Ты извини, если я свои сомнения честно показал. Я — вор простой, грубый да непонятливый. Это Даша правильно сказала. А вас, диких дарков, разве поймешь? Я лично тебя обидеть не хотел.

Полукровка промолчал, только выразительно глянул на Дашу.

Перед паромом Даше пришлось взять мешок с оружием. Во второй мешок влез полукровка. Вчера Костяк его так и волок через город в мешок упакованным.