Ошеломленный разгромом Иван Грозный в ответном послании ответил, что согласен передать под крымский контроль Астрахань, но Казань вернуть Гиреям отказался. К татарским послам Иван вышел в сермяге, сказав им: «Видишь-де меня, в чем я? Так-де меня царь (хан) зделал! Все-де мое царство выпленил и казну пожег, дати-де мне нечево царю». Карамзин пишет, что царь передал Девлету Гирею по его требованию некоего знатного крымского пленника, который в русском плену принял православие. В сермяге вышел царь или нет, прибеднялся или просто не мог скрыть шок – лукавит, ошибается Карамзин, что выдал царь принявшего православие человека, мы, возможно, не узнаем. Однако Девлет Гирей не удовлетворялся Астраханью, требуя уже и Казань. Вот это точно. Также, окрыленный успехами летней кампании, он выдвинул план полного разгрома и подчинения Русского государства, нашедший поддержку у османской администрации в Стамбуле. И уже в следующем году нападение крымской армии повторилось. Однако битва при Молодях свела на нет успехи крымского хана. И снова отрезвила турок.

Поход 1571 года наглядно продемонстрировал московскому правительству необходимость строительства каменной стены вокруг Белого города, которую было бы не под силу преодолеть татарской коннице. Белгородская стена была возведена в начале 1590-х годов правительством царского шурина Бориса Годунова.

После столь удачного рейда Девлета Гирея и сожжения им Москвы Иван Грозный рвал и метал, а в Стамбуле потирали руки: разведка боем показала, что русские не имеют достаточно войск, они размазаны, как уверяли перебежчики, от Финляндии и Украины до Терека и Урала, часть унесло куда-то на восток, за соболями. Под Москвой больше 8000 войск урусы ни за что не соберут. Войска злы на всех: царь – помутился рассудком, бояре – предатели. Администраторы разбежались по селам, в стране анархия, армия – в Ливонии и Польше, предоставлена самой себе. И турки с татарами на это повелись. Но дело не только в этом. После провала похода на Астрахань и гибели 100 000 человек турецкие военачальники, как казалось, решили десятилетиями не дававший покоя вопрос: как вести с русскими войну с решительными целями.

Как прорваться через степи к Москве с боеспособной армией, способной наносить удары, а не просто грабить деревни? Было решено:

1. Не надо 60 000 вспомогательных солдат и обозников. Они только топят армию.

2. Собрать снова крымско-ногайскую конницу, нанять конницу на Северном Кавказе из тех, кто не стал на сторону России, довести снова численность конницы до 50 000–60 000, на Оке и под Москвой она будет эффективнее, чем под Астраханью. Правда, там татары и коней своих сгубили, подросших просто не хватает (заметим, что когда мы говорим о взрослом боеспособном населении, то должны помнить, что боеспособные мужчины, как и в Великой Отечественной, составляют только часть от трудоспособного, если у казаков или спартанцев – 75 % (как в Красной армии в 1942 г.), то у греков – римлян – монголов – уже 35–40 %. Так как воспитание было не то. Красная же армия, как и вермахт, во-первых, ввела спартанское воспитание (БГТО, «Ворошиловский стрелок»), во-вторых, имела медицину XX века и могла пристроить очкариков и слабосильных людей на многие военные специальности. Казаки и спартанцы воспитывались с детства, но и у них люди, взрослея, получали травмы, болезни (разного происхождения), слабели и хоть оставались трудоспособными, но в многочасовом бою были не нужны. А простые турки-викинги – татары – ногайцы, не имея такой упорной, изощренной системы тренировок и мотивации, сопоставимой со Сталинградом, могли выставить 35–40 % от числа взрослых мужчин. Набрать 50 000 через 3 года после Астрахани хану было сложно, но возможно, особенно – зацепив часть наемников на Кавказе.

3. Наконец, самое сложное: турецкие паши решили проблему пехоты, которая была до этого нерешаема. Было принято, что пехота числом в 15–20 000 янычар – абсурдное число против Москвы. Пехоты должно быть МЕНЬШЕ, примерно 7000 янычар. Но при этом именно она станет основной ударной силой, несущей победу. Как? Очень просто. Это будут лучшие из лучших янычар. Элита из элит. И в более плотном взаимодействии с крымской конницей. Таким образом, армия становилась компактнее, с малыми обозами, но более ударная и эффективная. А русским, которых по росписи вместе с наемными немцами – шведами – литовцами было 22 000 человек, не было возможности прикрываться Волгой. Им приходилось рубиться с более сильным врагом, когда их квалификация в диверсионно-пластунской и стрелковой подготовке, в отличие от боев у Астрахани, сводилась на нет.

Наконец, у турок была еще одна проблема. Ха! – но крымской коннице не хватало хороших боевых коней: одни были загублены в Астраханском походе, другие не успели вырасти и возмужать. Здесь мы говорим о хороших, боеспособных конях, а не о «трудоспособных» клячах. И если с кавалеристами-наемниками турки помогли татарам деньгами (хотя и частично), то с конями пришлось помогать серьезно. Казалось бы – в чем проблема? Денег жалко на наемников? Кони в Анатолии перевелись? Нет, тут сложнее. Вот, например, Фридландское сражение Русской армии с Наполеоном 2 июня 1807 года: лютое и доблестное. Гвардия русская из 7500 человек теряет треть – 2500 человек (500 убитыми и 2000 ранеными). Страна возмущена, армия (потеряв 15 000 из 60 000) тоже. Гвардейцы весь день в бою и теряют треть! Для сравнения: Аустерлиц, знаменитая атака кавалергардов, в ней принимают участие Кавалергардский и лейб-гвардии Казачий конные полки: 1500 человек. Потом они рубятся, потом на зубах 60 часов прикрывают армию от вцепившегося в хвост Наполеона, наконец, сбрасывают его с хвоста. Итог – 22 погибших казака и 45 кирасиров. Всего с ранеными – 180 человек. Явно меньше трети, и в абсолютно безнадежной ситуации. Потери пленными: у русских – 700 человек (израненных), у австрийцев – 6000. Комментарии излишни. Спартанцы и илоты. Но потом следуют костоломные ничейные сражения все с тем же страшным Бонапартом: Голимин, Пултуск, Эйлау, Гейсенберг. И к Фридланду меньшие числом русские приходят предельно уставшие. Тяжесть боя ложится на лучших, они теряют 2500 воинов. Страна негодует.

Вот так же и турки, отправляя на Русь 7000 лучших воинов империи, своих преторианцев, даже будучи уверенными в победе, понимают, что они и так сделали очень много для общего похода и что потери с этими русскими будут большие. А мятежа оставшихся, хоть и менее крутых, янычар по возвращении элитных коллег с большими потерями они, турецкие власти, явно не хотели. Они помнили Астраханский поход и что от серьезных бунтов их спасло то, что янычары из того похода просто не вернулись. И поэтому денег хану чуть-чуть, а лошадей боевых анатолийских – ни-ни!

Но проблему-то надо решать, пока Москва не оправилась. И значит, лошадей возьмем в Валахии. Но как найти хороших? Просто выберем! Не зря же, чтобы укрепить тылы на случай тяжелых кампаний на Востоке или не таких тяжелых, когда не приходится воевать через «не могу», но более затяжных кампаний на Западе, турки устроили себе магазинчик, этакую страну-обоз. В стиле незабвенных учреждений «Геркулес» и «Интенсивник», вокруг которых кормилось невероятно большое количество всевозможных творческих проходимцев типа Кореек, Скумбриевичей и Берлаг. А также прочих «детей голодного Поволжья» и «тяжелого наследия». Говорим о бедных, хотя и благодатных землях современной Румынии, княжеств Молдова и Валахия. Примерно ко времени 1569 и 1572 годов турки ввели в Молдове и Валахии просто драконовские методы управления.