– Даже меня, – добавила Роуз. Она училась вместе со всеми. Исследуя оружие кончиками пальцев, запоминая отдачу каждого ствола. Она не могла попасть в цель, но знала, как стрелять. По словам дяди, ей достаточно просто пальнуть в нужном направлении, чтобы отпугнуть любую угрозу.

– Вот именно, – ответил ей дядя Джон. – Никогда не знаешь, когда придется взять в руки ствол для самообороны, – обратился он уже к Оуэну. – Может, однажды нам придется защищаться даже от собственного правительства… Надеюсь, до этого не дойдет, но, если что, будем готовы.

– Зачем правительству нападать на нас? – удивился Оуэн.

Дядя огладил рукой бороду. Его взгляд стал отстраненным.

– Сейчас не забивайте этим голову. Просто будьте готовы к любой неожиданности, и тогда не о чем беспокоиться. А теперь рот на замок, пока я не закончу с твоей сестрой.

Мерси снова посмотрела на брата с дядей, радуясь, что Оуэн навлек на себя неприятности.

– Перестань ухмыляться, – прогудел дядя у нее над ухом. – Сделай глубокий вдох и выдох, а потом стреляй. Пять раз.

Мерси сделала, как он велел, и с удовольствием увидела пять отверстий в третьем и четвертом кругах стоящей в пятидесяти ярдах мишени.

– Отлично, Мерси.

Девочка просияла и приготовилась к следующей серии выстрелов.

В тот вечер за столом для взрослых дядя похвастался ее меткостью. Там было негде яблоку упасть: родители Мерси, четыре маминых брата и две их жены сидели в тесноте, а пятеро детей разместились на складных стульях вокруг карточного столика. Оуэн надулся, потому что его заставили есть за детским столом, а от дядиных похвал в адрес Мерси его плечи ссутулились еще больше.

Мерси же, напротив, распрямилась. Она внимательно вслушивалась в разговор взрослых, не обращая внимания на спор Леви и Перл, кто на какой лошади прокатится завтра. Ей нравилось гостить на дядином ранчо. Там полно лошадей, что, с точки зрения девочки, с лихвой оправдывало долгое путешествие сюда. Мерси обожала ездить на лошадях, вместе с братьями и сестрами исследовать огромную территорию ранчо и помогать тетям готовить масштабные обеды для работников.

За ужином ее тети всегда вели себя очень тихо, предоставляя слово мужчинам. Даже ее мать подавала голос реже, чем дома. Возможно, потому, что здесь приходилось больше слушать. Ее дяди имели привычку перекрикивать друг друга, причем каждый говорил как можно громче, чтобы услышали именно его. Особенно когда речь заходила о правительстве. Эта тема всегда будоражила их. Они не доверяли правительству и спорили о том, как лучше всего избежать любого контакта с ним.

Когда заговорили о скотоводстве, Мерси стало скучно, и она перевела взгляд на семейные снимки на стене. Она знала все наизусть – они никогда не менялись. Там висели фотографии родителей ее матери, которые умерли еще до рождения Мерси, и снимки ее матери, когда та была совсем маленькой девочкой – еще младше, чем Мерси сейчас. Все говорили, что Мерси очень похожа на мать, но сама девочка не замечала сходства. У ее матери была очень короткая челка и множество веснушек.

Дядя Аарон на стене занимал почетное место. Он поставил палатку неподалеку от вулкана Сент-Хеленс, когда началось извержение, и попал в число погибших, которых оказалось почти шестьдесят. Несколько его фотографий окружали снимок с выпускного в старшей школе.

Мерси не помнила этого дядю – он погиб в двадцать с небольшим лет, еще до ее рождения. Однако, судя по фото, он был похож на остальных маминых братьев. Среди них – дядя Джон, любимец Мерси: с ним всегда весело.

– Ешь свой горох, – приказала ей Перл.

Мерси сердито посмотрела на старшую сестру:

– Не командуй.

Она терпеть не могла горох.

– Когда мамы рядом нет, то командует Перл, – заявил Леви, набив полный рот гороха. Он разжевал его и показал сестре язык в зеленой кашице.

– Мама рядом, – Мерси нервно взглянула на стол для взрослых: обратила ли мать внимание на их спор? В любой другой день она бы наябедничала на Леви за то, что он такой противный, но сейчас ей не хотелось привлекать мамино внимание к недоеденному гороху в тарелке. – К тому же я съела всю морковку. Хватит с меня.

Она посмотрела на большой стол и встретилась взглядом с дядей Джоном. Тот прислушивался. Дядя подмигнул ей и сделал вид, что отодвигает свой горошек на край тарелки. На сердце у девочки потеплело, и она склонила голову от нахлынувшей радости.

Несмотря на преобладание мужчин на дядином ранчо, она не ощущала себя в меньшинстве, как дома в компании Леви и Оуэна. Братья имели привычку распоряжаться каждой секундой ее жизни.

Гостить на ранчо оставалось еще три дня. Мерси собиралась наслаждаться каждой минутой.

– Я слышал, Том Макдональд сейчас не в городе, – заметил начальник Мерси Джефф, когда она остановилась на пороге его кабинета.

– Видимо, Эдди уже рассказал о нашей вчерашней поездке? Я хотела ввести вас в курс последних событий. А что вы делаете в офисе в выходной?

– После убийства шерифов для меня каждый день как понедельник. Макдональд позвонит, когда вернется?

Мерси приподняла бровь.

– Так и думал. Продолжайте заезжать к нему по пути, пока не добьетесь встречи.

– Вообще-то его ранчо совсем не по пути на работу. На сегодняшнюю поездку ушла бо́льшая часть дня. Но я постараюсь.

– Не езди туда одна.

Джефф забарабанил по клавиатуре, не отрываясь от монитора. Волосы Мерси встали дыбом от возмущения:

– Вы бы сказали Эдди то же самое?

Джефф со вздохом откинулся на спинку кресла и сцепил руки на груди; у Мерси возникло ощущение, что ей собирается прочесть нотацию отец.

– Да, я бы сказал Эдди то же самое. Ранчо в глуши, где полно всякой деревенщины, которая не любит правоохранителей! Можешь быть уверена: я и ему посоветовал бы не ездить туда одному.

Мерси опустила голову:

– Прошу прощения. Вы правы. Я не раздумывая отправилась бы в одиночку – хорошо, что вы напомнили. Я выросла в подобных местах, мне все там кажется знакомым… словно у меня с ними общие корни. Но я должна рассматривать ситуацию с точки зрения агента ФБР, а не местного жителя.

Килпатрик нахмурилась, поняв, что попала в точку. Она все еще считала себя в Иглс-Нест своей и поэтому была уверена, что никто не причинит ей вреда. Такой ход мыслей может оказаться безрассудством. Люди видят только ее агентский значок.

– Здесь твои корни не защитят. Ты давно перестала быть местной.

– Мне часто напоминают об этом, но иногда кажется, что я и не уезжала… Есть новая информация по нашим делам?