Терехов! Украл! Мою одежду! А не вор, как я думала изначально!

Вот же негодяй!

— Обманщик! — выдаю парню прямо в лицо. — Вот так и верь твоему слову!

— Агата…

— А ведь обещал, — кривлюсь, пытаясь вырваться, но мужские руки крепко держат, не давая возможности даже пошевелиться. — Отпусти!

— Не отпущу, — спокойно произносит мой спутник, пытается меня снова поцеловать, но я успеваю отвернуться.

Губы Платона мажут по щеке, затем поднимаются к виску и замирают. Легкое касание, еще одно, третье, четвертое….

— Ты же обещал, — я все-таки умудряюсь вырваться, пока парень теряет бдительность от моей покорности, но он тут же ловит меня за руку, снова бросая на кровать.

— Лежать! — нависает сверху, как скала, не давая мне возможности даже пошевелиться. — Пока не выслушаешь, — пауза, а после заканчивает мне прямо в губы, — Не отпущу!

Интересно, а как он представляет себе мой побег в данной ситуации?

Ведь не будет же он применять силу…

Опять я влипла!

— Что ты задумал? — я снова замираю, так как пошевелиться до сих пор нет никакой возможности.

И вряд ли она появится, пока мой спутник не объяснит свое столь странное поведение. Мне-то все равно — ночь скоро закончится, и лучше ее скоротать за разговорами, чем в потолок плевать.

“Исключительно за разговорами!” — добавляю мысленно, так как ни о чем другом даже думать не хочу, хотя глаза парня горят, как на пожаре. И даже в темноте виден этот загадочный и подозрительный блеск.

Да, я — старомодная, и считаю, что первый секс должен произойти только с любимым мужчиной.

С обычной симпатией пробовала. Не получается.

Может, меня кто-то и считает наивной дурой, а так же глупой и ненормальной, раз в свои неполные двадцать два у меня так и не было мужчины, но я подобные мнения и замечания игнорирую. Хотя и не распространяюсь об этом, обычно просто не обращая внимания на столь интимные вопросы.

Настоящих подруг у меня всего две, и они меня не осуждают. Сами, кстати, замуж вышли исключительно по большой любви.

С одним единственным мужчиной…

— Что ж ты такая недоверчивая, — вздыхает Платон, качая головой из стороны в сторону.

— Я осторожная, — поясняю, так как уже надоело слышать каждый раз одно и то же.

Как будто у меня нет повода ему не доверять. Неужели он думает, что одним днем можно исправить все ошибки прошлого? Или забыть о том, что произошло?

Да, не спорю, что Платон изменился. В лучшую сторону, как мне показалось. И это радует неимоверно. Особенно его внимание к моей скромной персоне. Хотя мне все больше кажется, что это его очередной хитроумный план. И парень приложит максимум усилий, чтобы добиться своего…

— Ладно, осторожная ты моя, давай договоримся, — Платон ослабевает хватку, а я хоть могу вздохнуть теперь полной грудью. — Я тебя отпускаю, а ты не сбегаешь, идет?

— Честно говоря, я и не собиралась сбегать, — пытаюсь пожать плечами в ответ, но из-за крепкого захвата цепких пальцев, а так же каменной скалы сверху в виде Терехова, мне это практически не удается. — С чего ты вообще взял, что в три часа ночи я решила отсюда свалить?

— Перестраховался, — усмехается парень и полностью меня отпускает. — Извини, что-то я погорячился, — укладывается рядом, и наши головы прикасаются друг к другу. — Мир? — протягивает мне руку, поворачиваясь ко мне лицом.

— И кто из нас недоверчивый, — ворчу, но руку парня пожимаю в ответ.

Второй раз он… извиняется. И вроде как искренне, от души. Я прямо в неописуемом шоке — в хорошем смысле этого слова. Если человек умеет признавать свои ошибки, то не такой уж он высокомерный, каким был когда-то.

Всегда есть право на ошибку.

Но и всегда есть право на второй шанс…

— Ты, кстати, чего кричала? — спустя время спокойно произносит Платон, не выпуская моей руки из своей ладони.

— Извини, что разбудила, — печально вздыхаю, чувствуя, как парень сильнее сжимает мои пальцы.

— Не страшно, — негромко усмехается, а после подкладывает руку мне под голову. — Неудобно лежать в позе солдатика, — поясняет, когда я приподнимаю обе брови вверх, переводя на него взгляд.

— Может, все-таки за второй подушкой сходить? — немного ехидничаю в ответ, так как настроение делает резкий скачок вверх.

Да и напряжение медленно спадает, и я признаюсь самой себе, стараясь быть объективной.

Мне уютно в объятиях Платона. И если честно, тоже неудобно лежать в позе солдатика.

— Может, все-таки умничать перестанешь? — передразнивает Платон, вызывая у меня улыбку. — Так ты не ответила, почему кричала, — тут же снова переводит разговор на тему, от которой я хотела уйти.

Слишком уж много личного. Да и я не привыкла душу нараспашку раскрывать, исповедуясь каждому встречному.

Только вот в чем вопрос — Платон же не первый встречный. Да и интересуется вроде как искренне, а не просто лишь бы в душу залезть, а после поиздеваться, считая мои страхи глупостью.

Делаю парочку глубоких вдохов, затем резких выдохов, после чего честно признаюсь:

— Сон плохой приснился.

— Расскажешь? — Платон интересуется аккуратно, а его большой палец нежно гладит внутреннюю сторону моей ладони.

— Я тогда еще в школе училась, — вспоминаю тот случай, который уже столько лет не дает мне покоя. Мучает по ночам, каждый раз выдавая плачевный финал. — Пришла домой, а там…

Запинаюсь, так как слова застревают в горле. Слишком тяжело. Слишком болезненно.

И до сих пор обида, что я все равно никому не нужна…

— Если не хочешь…

— Отчим избил мать, — я все-таки решаюсь, так как правда рвется наружу. — Он тогда без работы сидел, бухал по-черному, ну и руки начал распускать. Мелкие ревут, мама в угол забилась, тоже вся в слезах, а этот урод орет не своим голосом.

— Агата…

— Попытался и меня воспитывать, — продолжаю, игнорируя призыв Платона остановиться. Мне нужно выговориться, а сейчас самый подходящий для этого момент. — Схватил за руку, но я смогла вырваться.

— Надеюсь, все без последствий? — голос парня довольно напряженный, и он тут же добавляет: — Он же не тронул…

— Не успел, — перебиваю, начиная понимать, куда мой спутник клонит. — Я схватила нож и пригрозила этому придурку, что будут проблемы, если он не отвалит.

— Девочка моя…

— А теперь мне снится каждый раз, что руки у меня в крови, а отчим лежит на полу…

— Хватит! — Платон обнимает меня за голову, заставляя уткнуться носом ему в грудь. — Достаточно! — видимо, по голосу понял, что я вот-вот разревусь.