Ее сбережений хватало только на шестимесячный курс. А дальше что делать? Хотелось бы работать с детьми, но для этого нужен диплом специализированного колледжа. Для учебы в котором денег нет.

Но, если разобраться, работать секретарем все-таки лучше, чем торчать на заправочной станции. К тому же есть простор для самостоятельности. Когда она работала на Селму, непереносимо было чувство постоянной зависимости, но была защищенность тылов, теперь же приходится все решать самой.

Автобус на сей раз пришел вовремя. Элла купила билет, села на свободное место, положила сумку рядом с собой и только после этого достала письмо. Рано или поздно все равно придется его прочитать.

Письмо от Селмы. Элла увидела это сразу, как только миссис Блэр его принесла. Бывшая хозяйка уже дважды писала девушке после того, как сама же ее уволила: первый раз, чтобы излить свои чувства, второй — чтобы выслать чек.

Какого черта ей нужно на сей раз? Все, что хотела, — уже высказала: выплатила все, что обещала. О чем еще писать? Разве что жаловаться на невыносимого мужа…

Открыв конверт, Элла достала тонкий листок бумаги. Письмо короткое, деловое.

«Элла!

Со мной связался отец Мартина Элтхауза. Он бы хотел, чтобы ты ему написала (адрес в конце письма).

Селма Бранер».

Элла, вздохнув, положила лист обратно в конверт и уставилась в окно. Автобус проезжал парк, полный матерей, гуляющих с детьми, собак и стариков, один из которых, вполне прилично одетый, искал что-то у мусорного ящика. Что-то, видно, потерял. Вот и она тоже кое-что потеряла, но вряд ли ей суждено утраченное найти.

Девушка подержала письмо в руках и, сложив его пополам, засунула в карман — потом выбросит в первую же попавшуюся урну. Брось она письмо в автобусе, досужий доброхот непременно перешлет его адресату-растеряхе.

Ее остановка. Элла вышла и, обогнув автобус, направилась к зданию, где располагались курсы.

— Отличное утро! — воскликнул какой-то мотоциклист. — Слишком прекрасное для работы, а? Может, прокатишься со мной на мотоцикле, красотка?

— Нет, спасибо.

Элла посмотрела на него отсутствующим взглядом. Мотоциклист понял — тут ничего не добьешься, и проехал так близко от нее, что едва не задел.

— О, прости, дорогая!

— Ничего страшного, — спокойно произнесла Элла и перешла через дорогу.

Около школы к ней подлетела Джун, с которой она успела подружиться за те шесть недель, что они вместе посещали курсы. Ровесница, но уже успела выйти замуж и относилась ко всем девушкам в школе, как мать к детям.

— Привет! — воскликнула Джун. — Что-то случилось?

— Мм… ничего. Не совсем, — замялась Элла и потом пояснила, стараясь говорить как можно естественнее: какой-то мотоциклист перегородил мне дорогу и едва не наехал на меня.

— Мужчины! — вздохнула подруга. — Они просто ужасны! Мы с мужем поцапались сегодня утром. У Софи аллергия, и он считает, что только я могу отвести девочку к врачу. При всем при том что сам сидит дома.

— О Господи!

Элла обрадовалась возможности думать о чужих проблемах, а Джун тем временем распространялась о преимуществах одиночества:

— Мне не следовало так рано заводить ребенка. Мать предупреждала, только я ее не послушала. А ведь матери всегда правы. О, прости меня, пожалуйста, я совсем забыла, что сделала твоя мать.

Вот уж чего не хотелось, так это думать о Саре. Письмо от Селмы остро напомнило о Мартине. Испорчено настроение на целый день. Она почувствовала некоторое облегчение, когда к ним присоединилась группа сокурсников.

Джун, наверное, решила, что упоминание о матери расстроило подругу. Элла когда-то в порыве откровенности рассказала ей о смерти отца В о том, что мать бросила ее еще в младенческом возрасте. Говорила только правду, стараясь предупредить ненужные вопросы.

Теперь Элла размышляла, что бы сказала Джун, если бы узнала все до конца. Как бы отнеслась подруга к рассказу о том, что мать обвинила ее в попытке соблазнить мужчину, на которого сама имела виды? А если добавить, что этот мужчина поверил не ей, Элле, а Саре? Поверил, что она таким образом пыталась отомстить матери за смерть отца… Девушка тяжело вздохнула, тупо уставившись на пишущую машинку. Казалось бы, самое плохое уже позади, но боль не проходила.

Сосредоточиться не удалось, и Элла убедила Джун, что плохо себя чувствует из-за погоды. При нынешнем ее состоянии лучше пропустить часть уроков и пойти погулять в парк.

Можно, конечно, вернуться в свою квартиру, но миссис Блэр будет из любопытства задавать вопросы, на которые так не хотелось отвечать.

Был теплый июньский день. Элла сняла свитер и села на пустую скамейку. Солнечные лучи приятно ласкали кожу.

День действительно чудесный, вот только теплом своим напоминает о солнечном острове, где жизнь дала серьезную трещину. Элла так и не выбросила письмо и сейчас достала его из кармана. Оно сильно помялось, а тонкая бумага грозила порваться. Ясно, Селма все еще злится, но сейчас Эллу интересовало не содержание написанного, а адрес в самом конце.

Почему-то дан телефон и адрес ранчо отца мистера Элтхауза. Случайность?

Да какая теперь разница! Бесполезная информация.

Удивительно, что Селма еще что-то пишет ей. С того злополучного дня хозяйка вообще перестала разговаривать с ней. А Данбар Бранер сообщил, что они больше не нуждаются в услугах няни.

— Я всегда подозревал, что ты обыкновенная шлюшка, — высказался мистер Бранер, когда они вернулись на виллу. — Притворялась недотрогой, а сама искала кого-нибудь побогаче.

Селмы в этот момент не было в комнате, иначе бы она удивилась, про какие испытания для недотроги идет речь. Хозяйка сразу же отправилась в свою комнату под предлогом головной боли, и Элле пришлось выслушивать озлобленные сентенции ее мужа.

Интересно получилось! Не Селма, а именно ее муженек придал всей этой истории особое значение. Он же убедил жену в том, что няня может оказать дурное влияние на Сола и Кэй. Господи! Уж Элла-то точно знала, что Дан просто ревновал к знаменитому соседу. Нет с Бранерами недолгий служебный роман закончен.

Да все это ерунда, если сравнить с тем судом, которому подвергала она саму себя. Такая непорочная, невинная, поддается страсти, сама провоцирует неуемное желание мужчины. И у нее есть право осуждать Сару? Нет такого права, раз Мартин Элтхауз сумел справиться с ее сопротивлением меньше чем за две недели.

И он, это надо отметить особо, не применял силы. Да, обнимал, целовал, но ни к чему не принуждал. Женщина могла уйти в любой момент: достаточно было отстранить его, открыть дверь и покинуть комнату. Но именно отстранить она и не смогла. Мартин словно околдовал ее.

Но почему?

Три малыша играли в мяч под присмотром родителей, и Элла попыталась сконцентрировать на них внимание, чтобы отвлечься от мыслей о знаменитом писателе, чьих книг она не читала. Но все равно не могла забыть выражение лица Мартина в тот момент, когда Сара обвинила дочь в попытке отомстить ей подобным образом.