Юра метил Чеботу в голову, но в последний момент рука опустилась. Не хватило духу выстрелить человеку в лицо. Зато в грудь он с легкостью всадил две пули…

«Гоп-стоп, мы подошли из-за угла…» Что это, слова из блатной песни или козырной прием гопника? И то, и другое. Но Алик не гопник, он грабежами не занимается. Гопником был Косорот, он за «скок с подскоком» срока мотал, две пятилетки, говорят, на свой уголовный стаж накрутил. Сам «терпилам» карманы в подворотнях чистил. Но сейчас его коронный прием сработал против него.

Он возвращался домой из ресторана, из этого храма удовольствия для правильного блатного пацана. Водочки с корешами попил, марафет справил – все, как положено. Такси брать смысла не было, потому что ресторан в двух шагах от дома. А бояться Косорот ничего не боялся, он же крутой воровский авторитет, ему по рангу не положено труса праздновать. Потому и «волына», сто пудово, при нем.

– Слышь, мужик! – Держа в опущенной руке ствол, вышел на свет Алик. Жертва на виду, все под контролем.

– Кто мужик?! – взвыл Косорот.

Похоже, он решил, что его на гоп-стоп хотят взять, потому и раскинулись пальцы веером. И за «волыной» он под куртку не полез. Ну да, он же авторитет, он и на пальцах любого гопника разведет.

– Ты – мужик.

– Я за вора, понял?

В тусклом свете уличного фонаря было видно, как раздуваются ноздри его крупного носа.

– Ты попал, мужик. – Алик поднял руку с пистолетом, на конце которого скотчем была закреплена пластиковая бутылка. Время позднее, люди спят, ни к чему их будить.

– Ты чо творишь, сявка? – вытаращился на него Косорот.

– Ты мое место занял, мужик. Надо подвинуться.

Косорот понял, что словами дело не решить, сунул руку под полу куртки, но Алик не позволил ему вытащить ствол, выстрелил в голову. Чтобы наверняка. Чтобы не тратить время на контрольный выстрел. Глушитель у него одноразовый, и второй выстрел разнесется по округе. А так все тихо. И шито-крыто…

Он нагнулся над трупом, сунул руку под куртку. Оружие сейчас на вес золота, и трофейный «стечкин» ему бы сейчас не помешал. Но, увы, за поясом Косорот держал финку в кожаных ножнах. А «волыны» нигде не было. Жаль. Нож Алик трогать не стал.

Машина стояла неподалеку, но Юрка находился ближе, в случае чего, должен был подстраховать Алика. Он такой же крутой боец и легко может убить человека. Вдвоем они стоят целой бригады, потому и нет надобности вылавливать и подключать к делу разбежавшихся пацанов, вдруг еще кто «спалится». А с Аликом и Юркой такого никогда не случится, потому что заговоренные они, и никакая чума их не возьмет…

– А ствол у нас один на двоих, этот придется выкинуть, – с сожалением вздохнул Алик.

Пистолет для него все равно что родной брат, и так не хотелось с ним расставаться. Но на нем кровь Косорота, нельзя держать при себе улику. Только вот избавляться от использованного оружия он не торопился, потому что сегодня у них Варфоломеевская ночь. Ночь, когда вырезают врагов…

Кощей, правая рука Косорота, жил на южной окраине города, в частном секторе. Одноэтажный дом с ржавой железной крышей, штакетный покосившийся забор, деревянная будка без собаки. Половина третьего ночи, но в окошке горит свет, и музыка громко играет. «Сегодня выведут на темный двор солдат, и старшина скомандует им «Целься!»… Слезная песня. И пророческая…

Алик подобрал с земли камень и швырнул в окно. Тут же во двор выскочили двое. Шатаются, машут руками. Злые, агрессивные. Но не похоже, что у них есть «волыны».

– Эй, козлы, музыку тише сделайте! – возмущенным голосом крикнул Алик.

Ну да, бывает такое – надоело людям терпеть шумных соседей, вот и вышли они навести порядок. Только вот соседи чересчур крутые, чтобы их слушаться. У них свои понятия о порядке…

– Кто козлы? – взвыл один из блатных.

Двор освещен плохо, лиц не видно, и Алик не мог знать, Кощей это или кто другой.

А из дверей вышли еще двое. Он и она. Так и знал, что «марух» полна хата. А девок «мочить» в их с Юркой планы не входило, «телки» нужны для других удовольствий.

– Ты кого козлом назвал?! – повторил бандит, и Алик сразу узнал его. Лицо у Кощея уникальное. Если взять обглоданный червями человеческий череп, обтянуть его кожей – вот это и будет его физиономия. Ну, чисто Кощей Бессмертный.

Алик нажал на спусковой крючок. Бах! Бах!.. Пардон, Кощей Смертный!

Попал под раздачу и дружок Кощея. Алик расстрелял его с таким спокойствием, как будто это была мишень в тире. В упор трудно промазать. Но был еще и третий, который только что вышел с «телкой». Увидев, что происходит, он метнулся обратно к двери. Тут уже требовалось снайперское искусство. Юрка стоял рядом, у него тоже ствол, но ему нельзя его «светить». Никак нельзя. А он уже вскинул руку с пистолетом.

– Юра, уймись! – остановил его Алик. У него после выстрелов звенело в ушах и казалось, что Юра его не слышит. Но нет, он все же опустил руку.

Бах! Бах!.. Третий бандит споткнулся и упал, стукнувшись головой о крыльцо. Девица стояла с открытым ртом, прижимая к вискам ладони, ноги согнулись в коленях. Судя по всему, она визжала от ужаса. Алик с трудом удержался от искушения заткнуть ей рот метким выстрелом. Ну, нравилось ему людей убивать и чувствовать себя при этом богом смерти. Но ведь он же не беспредельщик…

Варфоломеевская ночь удалась, протестанты вырезаны, пришла пора собирать под свои знамена добрых католиков. Первыми в строй вернулись Пух и Афанас. Эти чувствовали себя героями.

– Я ему говорю, какой ствол, гражданин начальник! Не было никакого ствола! – раздувался от гордости Пух.

Рослый он парень, широкоплечий, кулаки – будь здоров! Но при этом слегка полноватый, и кожа лица непозволительно нежная, еще румянец на щеках играет, как у девочки.

Но девочкой его никто не назовет, потому что он действительно герой. В ментовке побывал, прессовали его там, и ведь не сдал никого.

– А тут старшина сзади заходит, как даст кулаком по почкам. Ну, я не дурак, давай орать. Режут, кричу! Помогите! И прокурора требую…

– Какого прокурора? Тот, который в одной палате с Наполеоном? – засмеялся Алик.

Все правильно сделал Пух, не надо было ему тельняшку перед ментами рвать. С ними все способы хороши. Неважно, как с ними себя ведешь, главное, результат.

– Да уж лучше в психушку, чем у них в ментовке, – шутливо отмахнулся от Алика Пух. – Только в психушку меня не повезли. В камере закрыли с каким-то уродом. Тот и давай выспрашивать, что там да как. А я помню, Виток рассказывал, как к нему «наседку» подселили… Ну, в прошлый раз, когда он сидел… В общем, я ему ничего не сказал…

– А меня дубьем отметелили, – подхватил Афанас. – Зашли в камеру, и давай. Кочанов, падла…