Майкл засмеялся. На мгновение смеяться показалось легко. За последние дни он мог на пальцах пересчитать такие минуты.

Мэлани свернула с подъездной дорожки на Лесную ложбину и прибавила газу. Хотя Майкл старался не смотреть в ту сторону, но все же невольно бросил взгляд на дом Хартов. От него как раз отделилась фигура, прошла по подъездной аллее и выставила на обочину мусорный бак. Когда они подъехали ближе, Майкл разглядел лицо Криса.

Парень был в шапке и перчатках, но без куртки. Он поднял глаза на шум приближающейся машины, и, как Майкл и ожидал, привычка взяла свое, когда он понял, что это Голды. Скорее всего, даже не задумавшись, что делает, Крис поднял руку в знак приветствия.

Майкл почувствовал, как машину бросило вправо, на Криса, как будто парень, словно магнит, притягивал не только их мысли, но и автомобиль. Он заерзал на сиденье, ожидая, когда Мэлани перестроится. Но вместо этого машина настолько сильно взяла вправо, что съехала с асфальтового покрытия. Майкл чувствовал, что автомобиль несется по неровной дороге прямо на Криса, а Мэлани все давила на педаль газа. Рот Криса округлился от потрясения, руками он ухватился за ручку мусорного бака, а его ноги как будто приросли к земле. Мэлани перехватила руль, подъезжая ближе; и только Майкл сумел сбросить оцепенение и собрался выхватить у жены руль, как она свернула, сбив машиной мусорный бак. Крис пулей понесся к дому, а бак покатился по улице, вываливая мусор на Лесную ложбину.

Сердце Майкла бешено колотилось. У него не хватило смелости посмотреть на жену, пока они не выехали на перекресток и не остановились на светофоре, чтобы повернуть налево, в город. Он, продолжая молчать, положил руку Мэлани на запястье.

Она повернулась к нему, спокойная, не испытывающая чувства вины.

— В чем дело? — спросила она.

Крис вспомнил, как в детстве они играли с Эм, и он представлял, что обладает способностью делаться невидимым. Они надевали дурацкие бейсбольные шапки или дешевые кольца из магазина «Тысяча мелочей», и «ап!» — никто не видел, как они крадутся в кладовую за печеньем или выливают бутылочку с пеной для ванной в туалет. Удобная штука — временно представить себя в вымышленном мире. Но, по всей видимости, человек очень быстро вырастает из этого чувства, потому что все старания Криса убедить себя, что он невидимка, потерпели крах, когда он шел по мрачному, узкому школьному коридору.

Он смотрел исключительно перед собой, когда лавировал на перемене среди пестрой толпы школьников, зажимающихся у шкафчиков парочек и угрюмых учеников младших классов, которые лезли в драку. В классе он мог просто сидеть, вобрав голову в плечи и отгородившись от остальных, как делал это обычно. Однако в коридорах так было не принято. Неужели вся школа пялится на него? Потому что Крису, черт возьми, именно так и казалось. Никто не пытался заговорить с ним о том, что произошло; вместо этого все шептались за его спиной. Пара его знакомых сказали, что рады его возвращению в школу, но при разговоре старались не подходить к нему близко — на тот случай, если несчастье заразно.

Когда постучит беда, всегда ясно, кто твой настоящий друг. Крису стало абсолютно понятно, что его единственным настоящим другом была Эмили.

Пятым уроком был английский у миссис Бертран. Крису нравились ее уроки; он всегда хорошо успевал по английскому. Миссис Бертран поддерживала его в выборе английского в качестве основного предмета в колледже. Когда прозвенел звонок, Крис его не услышал. Он продолжал сгорбившись сидеть на стуле, когда миссис Бертран коснулась его плеча.

— Крис! — негромко позвала она. — С тобой все в порядке?

Он недоуменно уставился на нее.

— Да-а, — откашлялся он. — Да. Разумеется.

Он мгновенно покидал книги в рюкзак.

— Просто хочу, чтобы ты знал: если захочешь поговорить, я всегда здесь. — Она села за парту перед ним. — Может быть, тебе захочется выплеснуть свои чувства на бумаге. Иногда легче написать, чем рассказать о них вслух.

Крис кивнул, больше всего желая убраться как можно дальше от миссис Бертран.

— Что ж, — сказала она. — Я рада, что с тобой все в порядке. — Она встала и вернулась к учительскому столу. — Учителя хотят организовать памятный вечер в честь Эмили, — сообщила она и посмотрела на Криса, ожидая его реакции.

— Ей бы понравилось, — пробормотал он и опрометью бросился в коридор, где на него со всех сторон смотрели сотни пар любопытных глаз.

От Криса не укрылось то, что, как ни смешно, он испытал невероятное облегчение, переступив порог кабинета доктора Фейнштейна. Раньше кабинет психиатра был последним местом на земле, где бы он хотел находиться, сейчас это «почетное звание» принадлежало старшей школе Бейнбриджа. Он сидел, уперев локти в колени и беспокойно притопывая ногами.

Дверь в приемную открыл доктор Фейнштейн собственной персоной.

— Крис! — приветствовал он. — Рад тебя видеть.

Когда Крис начал прохаживаться перед книжными полками, психиатр, пожав плечами, остановился у него за спиной.

— Сегодня ты выглядишь немного встревоженным, — заметил доктор Фейнштейн.

— Я снова стал ходить в школу, — признался Крис. — Полный отстой!

— Почему?

— Потому что я — изгой. Ко мне никто не приближается и, упаси Господи, чтобы кто-нибудь прикоснулся… — с отвращением произнес он как на духу. — Как будто у меня СПИД. Нет, еще хуже. Если бы я был болен СПИДом, с этим бы смирились.

— Почему, по-твоему, они тебя сторонятся?

— Не знаю. Понятия не имею, что именно им известно о случившемся. А подойти поближе, чтобы послушать, о чем они шепчутся, я не могу. — Он потер виски. — Все знают, что Эм умерла. Все знают, что я был там. Легко сложить два и два. — Он откинулся на спинку вращающегося кресла и провел большим пальцем по ряду книг в кожаных переплетах, до которых смог дотянуться. — Половина школы, вероятно, думает, что я вскрою себе вены прямо в столовой.

— А что думает вторая половина?

Крис медленно повернулся. Он отлично знал, что думали остальные: все, что угодно, что могло перерасти в скабрезную историю, в кривотолки и сплетни.

— Не знаю, — отрезал он. — Скорее всего, что я ее убил.

— Почему они так решили?

— Потому что я был там! — выпалил он. — Потому что я остался жив. Черт возьми, я не знаю! Спросите у копов, они подозревают меня с первого дня.

Крис, пока не произнес эти слова вслух, не понимал, насколько мучительны для него подобные подозрения, даже если обвинение еще официально не предъявили.

— И это тебя тревожит?

— Разумеется! — выкрикнул Крис. — А вас бы не тревожило?

Доктор Фейнштейн пожал плечами.

— Сложно сказать. По-моему, если я знаю, что честен сам с собой, то мне хотелось бы верить в то, что и остальные рано или поздно мне поверят.