— Так, а что не получилось с ней?

— Ничего не получилось. То есть получилось как обычно. Наложенная, искусственная личность не может постоянно работать как надо. Рано или поздно пробьется личность настоящая. Именно потому эта методика не используется всерьез — нет толку. А вот на Нике ее использовали именно так: создали вторую личность, а потом основная стала вылезать наружу. Вот и вышло то, что вышло.

— Господи, и кому это понадобилось?

— Ну, тут, по-моему, ответ очевиден. Только государству. Например, ФСБ. Меня интересует не столько то, кто так поступил с Никой, сколько другое — зачем все это им нужно. Ведь это все неспроста.

— А ты не выяснил?

— Нет. То ли не докопался до нужной глубины, то ли она и сама не знает, что именно произошло и для чего она нужна своим, с позволения сказать, работодателям.

Лиза вытащила из духовки большой квадратный противень с пиццей. Щедрой рукой отрезала кусок, положила на тарелку перед Николаем.

— Давай восстанавливайся.

— Спасибо. У меня еще вопросик возник. Что нам теперь делать?

— Кому?

— Нам всем. Мне, тебе, Нике. Особенно Нике. Понимаешь, тут налицо что-то очень секретное и важное. И противозаконное, кстати. Где написано, что с человеком можно поступать так, как поступили с Никой? Это незаконный эксперимент. И случись ему выплыть на свет — организаторам несдобровать. Дело кончится не только увольнением, разжалованием… Тут пахнет нарами и баландой. Следовательно, Нике лучше не попадаться в руки своим бывшим хозяевам.

— Только не говори, что ее убьют, — похолодела Лиза.

— Я такому бы не удивился. Наилучший способ: нет человека — нет проблемы… Да и нам не поздоровится. Так или иначе, надо подумать, что делать дальше.

— Ничего не надо делать, — раздался голос от двери.

Лиза и Николай повернулись на него. Ника стояла бледная до желтизны, глаза лихорадочно поблескивали.

— Я сейчас уйду, — сказала она.

— Куда?! — воскликнула Лиза.

— Не знаю. Подальше от вас. Не хочу, чтобы вы пострадали, если вдруг дойдет дело до моей поимки. А меня будут ловить, это точно.

— Мы тебя спрячем, — сказала Лиза.

— Не надо. Вам лучше вообще забыть о том, что я есть на свете. Я уйду сразу, как только немного отдохну.

— Сначала перекуси, — сказала Котова, отрезая Нике кусок пиццы.

Ника послушно села за стол.

— Самое страшное — я так толком и не вспомнила ту себя, которая была до этой «пересадки мозгов». Знаю, что урожденная чеченка, что прожила большую часть жизни в России, что училась в Москве. И снова провал. Как обрезало. А может, и первая личность — просто выдумка? Сколько слоев можно набросать на одного человека! Нет… лучше не думать!

— А может, мы тебе все-таки поможем? — спросила Лиза.

Ника ненадолго задумалась.

— Есть способ… Помогите мне изменить внешность. Я не смогу сама подстричь волосы так, чтоб они были ровными. Потом поможете перекраситься — никогда не пользовалась красками для волос. Хорошо?

— Конечно! — воскликнула Лиза.

Ника благодарно кивнула.

4.

Астахов, уже нисколько не заботясь о том, что это квартира Виктора, собрал здесь настоящий полевой штаб. В ней сидели люди с прослушивающей аппаратурой, в ней же располагалась и координационная группа, отвечающая за взаимосвязь всех поисковых групп, работавших в городе.

Групп было около десятка. Они прочесывали те места, где беглянка могла «залечь»: гостиницы, общежития, туристские кемпинги. Подверглись проверке несколько археологических и геологических студенческих экспедиций, которые в этом году работали возле Сочи. Чтобы не вызывать ненужных вопросов, проверку объяснили поиском наркотиков.

Толку пока что не было. Ника как сквозь землю провалилась. И это действовало на нервы всем без исключения. Астахов был скор на расправу и если поиски и далее будут безрезультатными, дела всех, кто не проявил чудеса дедукции, окажутся не слишком хороши.

Виктору было особенно не по себе. Он чувствовал себя неуютно, потому что потерял много времени и в итоге упустил возможность снова заполучить Нику с «вправленными» мозгами. Теперь ему ничего не оставалось, кроме как надеяться, что ее все-таки оставят в живых.

Верилось в это очень слабо.

Доклады сюда шли непрерывно. Говорилось о том, какие объекты осмотрены, с кем удалось переговорить относительно Ники. Анализировали все случаи, когда в поле зрения оказывалась девушка, напоминающая беглянку.

Последних было не так уж и мало. Благо стрижка у Ники обыкновенная, тип лица достаточно распространенный, особенно в южных краях.

У Виктора уже в десятый раз затребовали все контакты Ники, о которых он знал. И когда среди них не оказалось ни одного, не упомянутого раньше, Астахов снова на него накричал. Виктор не выдержал и сорвался, обозвав генерала старым параноиком и инквизитором-недоделком. Как ни странно, этот взрыв подействовал на Астахова несколько отрезвляюще. Он даже попросил прощения у Виктора, причем вполне искренне.

Правда, это не помешало генералу накричать на Крестовского уже через пять минут — по другому поводу.

Идею насильного внедрения в мозг реципиента нужной информации выдвинули еще во время Второй мировой. Тогда, правда, всерьез развить ее не успели, и более серьезно данную проблему исследовали уже во времена «холодной войны». Работали над ней с обеих сторон. Причина понятна: если суметь подменить настоящую память человека фиктивной, то его можно совершенно спокойно засылать на территорию противника, не опасаясь, что он «засыплется».

Идея казалась настолько соблазнительной, что работа кипела вовсю.

Самое главное — результаты были. Путем систематической ломки психики удавалось надежно и глубоко ввести в мозг жертвы то, что хотелось организаторам эксперимента. Сознание человека было податливым пластилином, готовым принять любую форму по желанию скульптора. В СССР уже состоялась защита докторской диссертации, посвященной разновидностям и свойствам внедренного сознания.

А потом все рухнуло. Оказалось, что человеческое сознание имеет очень большой запас прочности. Через некоторое время начинается конфликт двух личностей. В лучшем случае старая, основная личность выдавливала искусственную. В худшем — человек становился шизофреником, сводил счеты с жизнью, умирал от патологических сдвигов в организме.

И как только этот проект явил свою ненадежность, от него немедленно отказались. Нет, работы не заморозили, но и использовать людей с внедренной личностью не спешили.

Астахов прибег к столь ненадежному методу потому, что ему срочно нужно было получить агента, способного запросто влиться в любую организацию и не вызвать подозрения. Ника стала объектом наблюдения и проверки.