Высаживая здесь значительные морские и воздушные десанты, довольно легко можно было лишить русских северных портов в Архангельске и Нарьян-Маре, нанести удары по угольным шахтам Воркуты. и по лагерям заключенных, узники которых пополняли бы строительные команды «Северного призрака» и полицейские части.

В конце концов, на какое-то время этот регион можно было бы превратить в форпост Белой России, искоса взглянул он на штабс-капитана Кротова. Или Северной России — суть не в названии. Тем более что и правитель нашелся бы. Правда, лучше бы опереться на кого-то из бывших белогвардейских генералов, например, Петра Краснова или атамана Андрея Шкуро, с которыми перед отправкой в Норвегию его специально познакомили.

Впрочем, так или иначе создание Северной, Белой и прочих «Россий» — было всего лишь прикрытием, политической ширмой. Реальностью же стало бы то, что на полярных территориях можно было бы создать новый, нордический рейх, который так и вошел бы в историю мира, как Норд-рейх.

— И почему бы не допустить, что столицей его стал бы город, заложенный на месте этой базы? — как бы про себя, но в то же время вслух, проговорил барон фон Готтенберг, уже видя себя в кресле гауляйтера этого полярного рейха. Или генерал-губернатора. Название теперь уже особого значения не имеет.

— Простите, оберштурмбаннфюрер?.. — подался к нему адъютант Конар, оказавшийся на какое-то время оттесненным от своего командира комендантом базы.

— Пока что — всего лишь бесплодные мечтания, — задумчиво ответил будущий генерал-губернатор Норд-рейха.

— Понимаю: столица Норд-рейха, — проявил свою догадливость адъютант и хотел еще что-то добавить, но в это время с резким жужжанием ожил полевой телефон.

— Вас, господин оберштурмбаннфюрер! — попытался придать металлический оттенок своему подростковому голоску комендант дота унтер-офицер Райнер.

— Меня?! — вскинул брови Готтенберг. — Кому это я мог понадобиться на этой тыловой Голгофе? — оглянулся он на коменданта базы. Однако Фюрт лишь удивленно пожал плечами.

Телефонный аппарат располагался в небольшой штабной выработке, под мощным каменным сводом, который вряд ли смогла бы пробить самая мощная из бомб. И вообще, видно было, что гарнизон «Северного призрака» обосновывался здесь основательно и надолго.

— Это не Берлин. С Берлином у нас телефонной связи нет, — объяснил Райнер, вызывая этим улыбки у офицеров.

— Какое непростительное упущение! — иронично поиграл желваками фон Готтенберг.

— С Берлином связи нет, зато есть со штабом базы, — не позволил сбить себя с толку комендант дота. — У телефона штабс-фельдфебель Штоф.

— Звучит почти как фельдмаршал. Что там у вас стряслось, Штоф? — взял он трубку.

— Не у меня, а в штабе Стратегический северных сил. Пришла радиограмма от оберст-лейтенанта Хоффнера. Передать текст че-рез посыльного?

— Считаете его настолько секретным, что не решаетесь прочесть по внутреннему полевому телефону?

— Ничего особо секретного, господин оберштурмбаннфюрер. Хоффнер сообщает, что назначен начальником штаба этих самых Стратегических северных сил.

— И теперь ждет моих поздравлений вместе с охапкой тундрового лишайника вместо букета, роз?

— Наоборот, уведомляет, что вице-адмирала фон Штингена заинтересовали ваши соображения по поводу какого-то Великого Тунгусстана, поэтому он требует вашего прибытия в штаб на борту ближайшего самолета.

— А вот это уже любопытная новость.

— И еще. Завтра утром группа «Норд-рейх» должна быть отправлена на место создания новой базы. Под командованием Гауптмана Кротова.

Отдав трубку Райнеру, барон обвел взглядом сгрудившихся напротив него офицеров.

— Похоже, господа, что мысли и фантазии действительно способны материализовываться. В штабе Стратегических северных сил приняли решение значительно расширить масштабы операции «Полярный бастион». Подчеркиваю: значительно. В связи с этим мне придется вернуться в Норвегию. На какое-то время, естественно, чтобы встретиться с вице-адмиралом фон Штингеном. А теперь приказ: гауптман Кротов, обер-лейтенант Энрих и вы, Шнитке, со своими людьми… Вылет завтра, в семь утра. Старшим группы и временным комендантом базы назначается гауптман Кротов.

— К шести утра группа будет готова, — лихо щелкнул каблуками штабс-капитан.

— В суете подготовки к вылету не забудьте о радисте, гауптман. Еще раз проведите парашютный инструктаж. Связь — через базы «Северный призрак» и «Новая Земля». Завтра же я должен доложить командующему, что база «Норд-рейх» создана. После того, как получу ваше сообщение, естественно.

— Оно поступит, господин оберштурмбаннфюрер.

— Через двое суток к вам прибудет унтерштурмфюрер Фюрт. — Все удивленно посмотрели на коменданта «Северного призрака», пытаясь понять, что бы это значило. Уж не освобождают ли того от должности? Сам Фюрт неотрывно смотрел на фон Готтенберга, стараясь не выдавать своего удивления. — На несколько суток, — сухо уточнил барон. — В качестве консультанта.

— Понятно, — сдавленным голосом проговорил Фюрт. — В качестве консультанта.

Барон понял, что унтерштурмфюрер не верит ему. Но именно это его недоверие подтолкнуло фон Готтенберга к шальной мысли: а почему бы не прибегнуть к рокировке? Как руководитель операции «Полярный бастион» он вполне мог бы оставить Фюрта в «Норд-рейхе». В качестве временного коменданта, но… на неопределенное время. Превратив при этом штабс-капитана Кротова в «комиссара» базы по советскому образцу. Причем объяснение вполне приемлемое: у Фюрта появился бесценный опыт создания подобных баз. Так пусть поделится им со строителями такой же базы в Сибири.

Овраг тянулся метров пятьдесят, а затем раздваивался, причем оба его ответвления уходили наверх, к вершине горной гряды. На изгибе одного из них пограничники, к удивлению своему, обнару-

жили еще один грот и в нем небольшую избушку, стены и крыши которой были выложены из толстых, неплохо обработанных бревен, очевидно, добытых ее строителями на обломках какого-то судна. Эти бревна очень напоминали Вадиму те, которые привлекли его внимание в стенах зимовья.

— В этой хижине ты тоже отдыхал, ефрейтор?

— Нет, об этой хижине я не знал.

— Хочешь сказать, что о существовании этого пристанища ты даже не догадывался? — недоверчиво взглянул Вадим на тунгуса.

— Первый раза вижу, камандыра, — пожал тот плечами.

Осторожно приоткрыв покосившуюся дверь, Ордаш заглянул во внутрь, попытался войти и чуть не упал на что-то, лежавшее на полу. Включив фонарик, он вздрогнул еще раз: между небольшим столиком и лежанкой покоился труп белогвардейского офицера… Лучи солнца сюда не проникали. Причем не проникали они в хижину с того времени, когда этот офицер был убит, умер от раны или покончил с собой. И теперь он лежал в тонком ледяном саване. Склонившись над ним, Ордаш при слабом дневном свете и свете квадратного карманного фонарика сумел различить мундир, крест на левой части груди, погоны полковника и даже черты лица.