— Мог бы и мне прихватить, — богиня приоткрыла один глаз и осуждающе посмотрела на пирожок в моей руке.

— Ты еще не ела? — Спросил я.

— Когда? Ты разве не почувствовал, что я весь день была с тобой?

Я аж перестал жевать. Пребывая в полной уверенности, что образ богини в моей голове — лишь плод моего воображения, я позволял мыслям уйти немного в сторону, но не слишком далеко. Тут же, оказывается, все это время богиня была в моей голове.

— Не читала я твои мысли, не бойся.

— Ты что, мысли мои читаешь?

— Антон, у тебя все на лице написано, — она одарила меня весьма саркастичным взглядом, и я в очередной раз вспомнил, что передо мной не двадцатилетняя девушка, а пятисотлетнее божество.

Я сделал вид, что ничего такого, все под контролем, и уселся напротив богини, скрестив ноги по-турецки.

— Тебе может за пирожком сходить? — Запоздало спросил я, за что получил еще одну дозу саркастических взглядов.

— Сиди уже, скоро ужин. Лучше постарайся окончательно опустить свои барьеры. Я еле-еле через них пробралась сегодня, — ответила Лу.

Я вздрогнул. Опустить барьеры? Пусть богиня раскаялась за свою атаку и вернула меня из овощного состояния, но я настолько привык держать ментальную оборону за последние недели, что сама мысль убрать ее казалась чем-то неправильным. Будто бы мне предложили раздеться и пробежаться голышом через площадь, полную людей.

Лу смотрела на меня внимательно и ободряюще. Она чувствовала мои сомнения, а даже если и нет — догадаться было несложно. Богиня мягко коснулась моей ладони и сказала:

— Ты же знаешь, я больше никогда тебе не наврежу. Честно.

В ответ только мое молчание. После раздумий я неуверенно кивнул и закрыл глаза. Предстояло много работы.

Я нырнул в свой разум и удивился, насколько ярким стал мой чердак. Если раньше я ощущал его как большое ничто, максимум — как пустую сферу с плато по центру, на котором разместилось мое «Я», то теперь это было весьма интересное место, переливающееся красками эмоций и воспоминаний.

Сконцентрировавшись на внешнем рубеже обороны, который я построил специально для боя с богиней и который сам собой восстановился во сне после моего ментального исцеления, я заставил себя его опустить.

Об уничтожении я даже не помышлял. Сейчас мое дело — открыть ворота, а не снести стены.

Как только внешний барьер, который будто скорлупой, закрывал всю полусферу, исчез, я ощутил присутствие Лу.

Сначала богиня была похожа на бело-желтого светлячка, который через несколько мгновений оформился в призрачную фигуру Лу. Примерно точно так же ощущал себя и я, если хотел сконцентрировать свою личность в одной точке. Так же я был одновременно каждой точкой внутреннего пространства сферы.

Как только Лу оформилась окончательно, приняв знакомую мне форму, я испугался. Стены стали подниматься, а я распылил себя по всему пространству чертога разума — запутывая следы, петляя своим истинным «Я» среди эмоций и воспоминаний. Чем дольше я ощущал присутствие богини внутри своего сознания, тем больший животный ужас меня охватывал. Еще были слишком свежи воспоминания о том, как злобное божество крушило и ломало все, до чего могло тут дотянуться.

Окончательно впав в панику, я резко восстановил купол внешней обороны и вышвырнул Лу из своей головы.

Мой порыв богиня ощутила, как удар в живот, который сбивает дыхание. Лу закашлялась, заваливаясь в сторону, я же понял, что за время нашего пребывания в ментальном пространстве чертогов, я вспотел от ужаса и сейчас тяжело дышал, как будто бы пробежал кросс.

— Да… — Только и сказала Лу, глядя на меня снизу вверх. Она все еще сидела согнувшись, пытаясь прийти в себя. — А ты серьезно готовился к последней драке, Антон.

Я только пожал плечами, мол, чего ты от меня ожидала? Что я просто подниму лапки и сдамся без боя?

— Так не пойдет, так мы ни к чему не придем.

Я молча ждал, что еще скажет богиня и Лу призадумалась.

— Антон, понимаешь, обучение мага-менталиста — это тонкий процесс. Каждый, кто впервые входит в собственные чертоги, делает это самостоятельно и познает себя сам, в одиночестве. Ты же оказался в чертогах по моей вине и сразу попал в бойню, которую я тебе устроила. Если обычный маг осознает себя и рано или поздно приходит к концепции концентрации энергии в каком-то одном образе, то ты наоборот, распылил свое сознание. Смотри, — при этих словах девушка положила ладони на мое лицо и прижалась своим лбом к моему.

Я ощутил, как меня засасывает в чертоги Лу, в ее разум. Сначала я не мог ничего понять, а потом увидел внутренний образ богини. От фигуры исходило легкое свечение, а глаза пылали фиолетовым. Прекрасная, выше, чем в реальном мире, одетая только в легкое, едва прикрывающее наготу голубое платье, обнажающее при этом бледные плечи, Лу стояла среди белой пустоты, держа в руках свой короткий меч.

— Сейчас я придала своему конструкту форму моего меча, — губы богини не двигались, но я отчетливо слышал ее голос, — он сейчас является проводником моих сил и способностей.

Она коротко взмахнула клинком и мы оказались в том моменте, когда Лу напала на меня. Я стоял в углу комнаты, рядом с богиней, все еще облаченной в платье, и смотрел на замершую во времени сцену.

Обезображенное яростью лицо Лу, сидящей на своей кровати, я, скрючившийся в агонии и лежащий на полу, у ее ног. Вдруг сцена пришла в движение и я отчетливо видел, как я встал на колени и из последних сил ударил Лу по лицу. Как отлетело к стене ошеломленное такой дерзостью божество. В следующий момент мои глаза полыхнули фиолетовым огнем, а из горла вырвался животный рык:

— УБИРАЙСЯ! ИЗ! МОЕЙ! ГОЛОВЫ!

В этот момент я одним ударом отбил атаку богини и вернул ее сознание в лежащее сломанной куклой тело.

Морок развеялся, моя, по-настоящему моя богиня вдов и утешения, смотрела на свой меч.

— Я создала эту иллюзию из своих воспоминаний, с помощью концентрации сил в форме меча, — пояснила Лу. — Без него я бы не смогла контролировать магию.

Я не заметил, как мы снова оказались в белоснежных чертогах разума Лу. Она подошла вплотную и положила руку на мою небритую щеку. Сейчас я мог смотреть ей прямо в глаза, а не как в реальности, сверху вниз.

— Антон, мне очень жаль, что я так с тобой поступила, но нам нужно все исправить. Моя атака изменила твой путь. Вместо осознания и концентрации ты стал дробить себя, в попытках спрятаться от моего гнева. Стал возводить огромные ментальные стены вместо того, чтобы бороться с врагом напрямую. Я раньше никогда такого не видела и это неправильно.

Она убрала ладонь и я почувствовал, как у меня отобрали что-то важное.

— Но ведь ты же смогла пройти эти барьеры в первый раз, когда исцелила меня. — Не нужно говорить, достаточно просто громко думать, понял я.