Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Быстро одевшись, клиент сбежал вниз — и, пряча глаза, рванул в темноту.
Он вылил на себя флакон шампуня и долго стоял под душем, смывая позор последних часов. Потом оделся и снова вышел в ночь, чтобы продышаться перед сном и хоть мало-мальски человечески закончить идиотский день. В баре, сгорбившись над стойкой, сидел человек. На лысом черепе играл блик света.
— Мое почтение, — сказал Песоцкий по-французски.
Сидевший резко обернулся, и Песоцкий ясно увидел ужас в водянистых глазах. Потом лицо месье Боннара вернулось в привычную ироническую складку.
— А-а, это вы.
— Доброй ночи.
— Так себе ночь, — было ему ответом. — Простите, вы — …
— Леонард, — напомнил Песоцкий.
— Да-да, конечно. Составите мне компанию, Леонард? Я тут напиваюсь.
— С удовольствием, — согласился Песоцкий.
— Прошу. — Боннар указал на стул рядом. — Я пью ром. Для вас?
— Ром, отлично.
Месье кивнул бармену, и куски льда упали в стакан. А и напьюсь, решил Песоцкий. Пропади все пропадом.
— А чемодан так и не нашли, — сказал вдруг месье Боннар со странным удовольствием в голосе. Песоцкий всмотрелся и увидел, что собеседник его уже крепко пьян.
— Не нашли.
— Вот, — нравоучительно сказал месье. — Интересно, да?
— Ничего интересного.
Боннар поднял выразительные брови и пожал плечами: неинтересно так неинтересно. И снова принялся сосать из своего стакана. Бармен поставил такой же, полный, перед Песоцким.
— Вы из России, — уточнил Боннар, насосавшись.
— Да.
— Путин, — понимающе усмехнулся Боннар.
— Еще Чехов, — ответил обиженный Песоцкий. — Толстой, Чайковский, Эйзенштейн…
— Да-да, конечно, — согласился Боннар. — А сейчас — Путин.
— Сейчас да, — хмыкнул Песоцкий.
— И чем занимаетесь, если не секрет?
— Я? Выдумываю всякую всячину.
— Вы сценарист?
Песоцкий кивнул.
— Надо же…
Боннар дососал из стакана и молча двинул его вдоль стойки. Бармен поймал взгляд хозяина, и кубики льда снова зазвенели о стекло.
— Хотите сюжет, господин сценарист?
Тут пожал плечами уже Песоцкий.
— Сюжет! — объявил ночной собутыльник и значительно поднял палец. — Герой — некто месье Дельма. Политтехнолог, выпускник Сорбонны, очень успешный господин… вот вроде вас.
Месье изобразил в сторону Песоцкого поклон и икнул.
— Пардон…
— Сделайте одолжение, — скривился напрягшийся Песоцкий.
— И вот этот Дельма полетел как-то в Африку… Угадайте зачем.
Песоцкий снова пожал плечами.
— Наводить глянец на одного людоеда, — раздельно сказал собеседник, и Песоцкий замер, вспомнив обрывок утреннего разговора на террасе.
— Людоед был очень богат, — продолжал лысый господин. — Вам приходилось встречать богатых людоедов?
— Приходилось, — заверил Песоцкий.
Боннар засмеялся нехорошим смехом.
— Ну да… Так вот. Наш отличник сделал этого людоеда президентом одной долбаной африканской страны, полной всякой чудесной херни. Ну там… нефть, руда… Раньше всем этим владел другой людоед, и мы его аккуратно поимели на выборах под флагом борьбы с коррупцией, за независимость этого славного африканского народа от грабительских межнациональных корпораций. Знакомы ли вам эти волшебные слова?
— Знакомы, знакомы.
Боннар снова заквохтал пьяным смехом и погрозил Песоцкому пальцем.
— Ага-а!.. Продолжаем сюжет! В процессе сотрудничества господин Дельма вошел в деловые отношения с группой перспективных людоедов и немножко разбогател на тамошних рудниках… Ближе к выборам денег они не считали.
Песоцкий, как говорят немцы, был одно большое ухо.
— Все это — только завязка… — предупредил хозяин отеля и замотал в воздухе рукой, безуспешно вспоминая имя. Песоцкий подсказал.
— Да! Так вот, Леонард: прошло четыре года, и людоеды снова позвали господина Дельма поработать. Предложение пришлось очень кстати, потому что он только что развелся и жена на память о десяти годах совместной жизни откусила от него здоровенный кусок. Вы женаты?
Песоцкий кивнул.
— Убейте ее до развода, — попросил Боннар.
Песоцкий кивнул.
— Стало быть, новое предложение… Отлично! Наш герой потребовал предоплату, и они перевели всю сумму! Сумму я вам не скажу, и даже не пытайтесь совать свой длинный нос в чужие счета…
Боннар заговорщицки похлопал собеседника по коленке и снова значительно поднял палец.
— Но! Внимание, мой друг: поворот сюжета…
Он торопливо втянул горючее из стакана: рассказ не терпел отлагательств.
— За два дня до вылета на свои предвыборные копи господин Дельма заболевает. В лежку! Температура под сорок, волдыри по телу, смерть на пороге. И непонятно, что это, — врачи врут каждый свое. Ни о каком полете в Африку, как вы понимаете, речи нет: выжить бы. Он и выживает — в одну ночь температура рушится на четыре градуса. Ощущение такое, что вынули скелет, — не можешь налить себе стакан воды. Засим у господина Дельма безо всякой химии вылезают все волосы из башки…
Человек, наклонившись, пошлепал себя по продолговатой лысине и рассмеялся тоненьким смехом:
— Вообще все!
Еще трясясь от смеха, жилистый втянул в себя новую порцию рома и посмотрел на Песоцкого горящими глазами.
— Но — про что этот сюжет, спросите вы? А вот про что. На второй день этой напасти г-н Дельма позвонил своему лучшему ученику и передал ему африканский заказ. Ученик был в теме, и он подумал: Жиль должен справиться! У людоедов все было тухло: они сидели у власти четыре года и успели наворотить дел — но с той стороны работали дилетанты, и шансы были… Шансы были…
Боннар замолчал.
Пустая тропическая ночь лежала вокруг. Бармен бросал заинтригованные взгляды: он не понимал по-французски. Месье сидел неподвижно, глядя сквозь бутылочный ряд на барной полке, как будто не было здесь никакого Песоцкого и разговора не было.
Он заговорил так же внезапно, как замолчал.
— Жиля зарезали прямо в аэропорту, среди бела дня. Большим ножом для разделки мяса. Он умирал двое суток в каком-то сраном лазарете, без обезболивающего, без ничего. Наши узнали обо всем только через неделю — там ничего было не понять, такое началось… Посольства эвакуировали. Военное положение, трупы на улицах, мародерство… Пропади они все пропадом, обезьяны! — крикнул Боннар.