«Ухов — Брюхов — Цокотухов…», — зло прошептала Соня. Она обвела глазами свою небольшую квартиру, уютную тишину которой она бы сейчас не променяла ни на одного Ухова в мире.

Телефон зазвенел опять.

— Да.

— Соня, — Павлик был настроен решительно. — Что ты делаешь? Хватит убиваться по Брызоеву! Тебе надо сменить обстановку, развеяться. Ты раз меня выслушать можешь? Не капризничай хотя бы в этот вечер, когда одинокий миллионер готов предложить тебе руку и сердце! Если ты свою судьбу построить по-человечески не можешь, я ее построю за тебя! Я знаю, как ты не любишь, когда я вмешиваюсь в твою личную жизнь, но, извини, ничего поделать с собой не могу. Если не приедешь через час, я начинаю действовать!

Павлик дал отбой, не дав подруге возразить ни слова. Соня смотрела на телефонную трубку, продолжая прокручивать в голове слова Павлика, которые ее воспаленный мозг воспринял по-своему: «Убиваться по Брызоеву… Убивать Брызоева…»

Соне снова стало страшно. Надо было срочно что-то делать.

Спастись сном не получалось, и Соня решила последовать совету «старого алкоголика».

Трясущимися руками Соня открыла бутылку шампанского, облив пеной раковину на кухне, наполнила фарфоровую чашку. Закрыв одной рукой нос, другой она поднесла чашку к губам и сделала несколько больших глотков. Дыхание перехватило, ей снова стало холодно. Взяв бутылку и чашку с собой, Соня вернулась в комнату, легла в постель и закопалась в одеяло. Колотить девушку перестало, долгожданное тепло разлилось по телу.

Соня улыбнулась. Впервые за несколько дней ей стало хорошо. Страх отошел.

Соня протянула руку к бутылке и плеснула себе еще. В ушах начало шуметь, и этот звук напомнил Соне о море. Перед закрытыми глазами начали выступать райские картины: белый песчаный пляж, омываемый пенистыми волнами. Пальмы, пышными ветвями тянущиеся к закатному солнцу.

«Как давно я не отдыхала!»

Соня пыталась вспомнить, когда в последний раз она летала на курорт.

«Почему я никогда не позволяю себе отдохнуть? Почему я не могу просто поваляться на пляже и ничего не делать?»

Соня придвинула к себе ноутбук. Она помнила, что где-то в почтовом ящике она сохранила предложение горящих путевок. В рекламном письме была ссылка на сайт турагентства. На этом сайте была еще одна ссылка. Соне показалось, что она «проскакала» ссылок десять, пока перед ней не открылся вид на точно такое райское место, которое она представляла себе несколько минут назад. Соня смотрела на картинку с изображением пляжа, и ей казалось, что она слышит запах океана и экзотических цветов, что над головой у нее шумят пальмы.

Соня сидела перед монитором, завороженно глядя в него. Она любовалась каждым изгибом волны, барашками из пены, лепестками цветов, каждой песчинкой безупречного пляжа.

Из мечтательного состояния ее вывел звонок в дверь. То ли от долгого вглядывания в экран монитора, то ли из-за шампанского, но вокруг нее все плыло.

Звонок повторился еще раз, потом еще.

Кто-то настойчиво требовал, чтобы открыли дверь.

С большим трудом поднявшись, Соня пошла открывать. Голова кружилась. Пришлось идти медленнее, держась за стены. Чем дальше она шла, тем ей становилось хуже. Все вокруг застлал туман. Она плыла в нем, чувствуя, что вот-вот упадет. В голове засела одна мысль — нужно открыть дверь. Кто-то звонит… Дверь…

Перед дверью она остановилась, чтобы набраться сил. Соня глубоко вдохнула и открыла замок. Дверь распахнулась. Потеряв равновесие, Соня упала в объятья мужчины, стоящего на пороге.

Чтобы подхватить Соню, Станислав Ухов выронил пакеты. Цокнула о кафель бутылка. С огромным букетом он не расстался. Ухов с удивлением смотрел на упавшее на него чудо и не верил своему счастью. В его объятьях лежала сама София Воробьева.

Бросив наконец цветы на пол, Ухов подхватил Соню на руки и вошел в квартиру. Он уложил девушку на кровать, и только тогда заметил, что она без чувств. Мысль о том, что она потеряла сознание от страха, заменилась более веселыми выводами, когда Ухов увидел полупустую бутылку шампанского на тумбочке у кровати.

Ухов принес пакеты, достал бутылку коньяка и фрукты. Поискал глазами вазу, чтобы поставить букет. Не нашел, и просто оставил цветы на столе.

Андрей проспал почти весь день, пробуждаясь от писка будильника каждые два часа. Он поднимался с кровати, видел, что Соня мирно спит, менял диски в DVD-рекордере, кассеты в звукозаписывающем устройстве, и вновь падал на кровать. Но тут сработал сигнал, установленный у двери в квартиру объекта, и Соболев проснулся окончательно.

Андрей увидел, как Ухов внес Соню в квартиру… Он смотрел на перемещения бизнесмена по комнате и с ужасом понимал, что пропустил что-то очень важное. Больше всего Андрей испугался того, что Соня мертва. Он видел, что девушка лежала без чувств на кровати. Он видел, как мужчина в дорогом костюме, достал с полки бокал, откупорил бутылку и налил себе коньяка. Сделав пару глотков, он снял с себя одежду и лег рядом с Соней. Он долго смотрел на нее, изучая ее тело. Потом провел рукой по ее волосам. Соня не реагировала.

Андрей стоял у перегородки, разделяющей квартиры, и не знал, что делать. Сердце тревожно колотилось в груди. Он следил за каждым движением Ухова, пытаясь понять, дышит ли Соня.

Еще ни разу в жизни Соболеву не было так страшно и так больно одновременно. Мучительнее всего ему было оттого, что он бездействовал. Ему хотелось ворваться к Воробьевой и убедиться в том, что Соня жива, что она ничего с собой не сделала. Ему хотелось оттащить от нее этого мерзкого типа в очках, который так нагло развалился на ее кровати. Андрей знал, что камера видеонаблюдения зафиксировала бы его поступок. И он вряд ли смог бы объяснить руководству свое несанкционированное вторжение.

Ему хотелось перемотать диск назад и посмотреть, что произошло, что он пропустил. Останавливать запись он тоже не имел права. Счетчик, пишущий на диск временной код, показал бы сбой.

Всегда спокойного, уравновешенного и уверенного в себе Соболева теперь мучило чувство ревности.

Он понимал, что вспыхнувшая в нем ярость и ненависть к незнакомому мужчине, не что иное, как обычная, пресловутая ревность.

Андрей свыкся с тем, что Соня живет одна, что она не замужем, что у нее нет мужчины. Соболев так глубоко погрузился в ее жизнь, в ее мир, что стал не только понимать, но и, как ему казалось, чувствовать ее. Он не мог быть беспристрастным свидетелем грубых приставаний чужого мужчины к девушке, в которую он…

Соболев всячески отгонял от себя мысли о романтической привязанности к объекту. Он не признавался себе в том, что ассоциирует себя с тем человеком, который должен быть рядом с ней, который будет защищать ее, который будет любить ее.

Что он хочет быть ее мужчиной.

С ним никогда раньше не случалось так проникаться к объекту своего слежения, так растворяться в нем. Андрей чувствовал, как работа отходит на второй план, и это пугало его больше всего. Он беспокоился о своем состоянии, так как не понимал, что с ним происходит.