– Все будет в лучшем виде, – отчиталось привидение.

Я посмотрела на это, решила, что призраки не повод визжать, и спросила у Стужева:

– А чего это они делают?

– Платье, – невозмутимо ответили мне и даже пояснили, – бальное.

В ужасе смотрю на Князя, а тот мне весело так:

– Раздевайся, клеить на тебе будем, чтобы по фигуре легло.

Ужас становится паническим.

И тут призрак спросил:

– А туфли?

И все трое посмотрели на меня.

– Кроссовки обтянем парчой, – внес предложение Генри.

Я не выдержала и просто заорала:

– Стужев!

– Марго, я тебе за пять минут другого платья не достану, наденешь, что есть. Все, без истерик, раздевайся давай.

Раздеться я отказалась наотрез, в итоге мне приспустили майку, открывая плечи, а потом уже принялись клеить платье. И если скелетон был вполне себе тактичный, привидению никто не мешал проскальзывать сквозь меня в разных направлениях. Правда, возмущаться было некому – Стужев, передав меня в руки собственных подельников, вообще смылся. Вернулся к моменту, когда нечто на мне действительно отдаленно напоминало платье.

– Ладно, – задумчиво оглядывая, произнес он, – буду держать у себя пару нарядов для тебя, так, на всякий случай, но помни – никаких зубных щеток в моей ванной не оставлять.

– Что?! – У меня голос сел.

– Давай сразу расставим все точки над «i». – Князь поправил воротник изысканного камзола, – мы с тобой вместе спим, это да, что касается совместного проживания – сразу нет.

– Что?!

Стужев весело подмигнул мне и сказал скелетону:

– Волосы просто распусти, прокатит.

Генри занялся моими волосами.

– Слушай… – зло начала я.

– Потом, Маргош. – Он извлек из кармана какой-то кулон, открыл, и это оказались часы. – Все, время поджимает. Генри, да оставь ты ее, все, пойдет, она у нас все равно не светскую даму изображать будет.

В этот миг призрак вылез из моей юбки и сообщил:

– Имитация туфель готова, но если ее будут раздевать… Вряд ли темные ранее видели подобные панталоны.

– Сойдет за пояс верности, – Князь махнул рукой, – все, время.

Он схватил меня за руку и потащил за собой. В процессе принужденного передвижения невольно наступила на подол платья – платье угрожающе затрещало.

– Марго, – Стужев остановился, подхватил на руки и легко понес в глубь дома, – ведьма должна быть не только ехидной, но и осторожной. А ты? Чуть не порвала платье ручной работы.

– Стужев, я тебя ненавижу, – честно призналась гаду с гладким хвостиком на затылке.

– От ненависти до любви, – протянул он, – вот так и влюбишься, а там я тебя подставлю, брошу, и ты инициируешься. Таким образом, у меня будет собственная ручная ведьма.

Я хмыкнула.

– Ах да, Игнат… – Стужев распахнул дверь ударом ноги. – Про Демона забудь сразу, Марго.

– А что так? – интересуюсь исключительно из любопытства.

Князь внес меня в темное помещение, где источником света был странный зеленоватый камень, свисающий на веревочке с потолка в центре комнаты. Меня поставили на ноги прямо под ним, Стужев встал рядом, обнял и, склонившись, прошептал:

– Видишь ли, Марго, чем сильнее любовь и неистовей страсть, тем больнее от разбитого сердца, а чем сильнее боль – тем могущественнее ведьма. Игнат, как бы ни был для тебя привлекателен, растоптать и твои чувства, и твою гордость просто не сможет, слишком жалок в своем пресловутом благородстве. А вот я проделаю это без жалости, без сожалений, быстро, болезненно и жестоко.

Нет, я бы вознегодовала, если бы не одно «но»:

– Стужев, ты придурок. Прости, не обижайся, но это факт.

На меня насмешливо смотрели.

– С чего вообще мне в тебя влюбляться, Князь? Ты даже не в моем вкусе.

Усмехнувшись, он протянул руку, поправил прядь моих волос и, глядя мне в глаза, прошептал:

– Знаешь, Маргош, когда трогает парень, который совершенно не привлекает, от его прикосновений девушка дергается, а ты стоишь спокойно. Я тебе нравлюсь.

На какой-то момент я ему поверила. Даже нехорошо стало. Самой. Еще раз посмотрела на самодовольную рожу, прислушалась к эмоциям… И отпустило. Сразу даже дышать легче стало, а все потому что:

– Стужев, меня только что вовсю лапали скелет и призрак! И да, там я тоже стояла и не дергалась. Делай выводы, яой отечественный!

На выводы у него времени не было – из зеленоватого кристалла выполз зеленоватый дымок и начал обвивать нас по спирали. Виток, виток, еще виток… Смотрелось жутко, как когда в мультике про русалочку у Ариэль голос отбирали, я на всякий случай горло прочистила – голос был со мной.

– Ведьма, – почему-то прошипел Стужев.

– Фэнтезятина самоуверенная, – тоже прошипела я.

– Язва рыжая. – Князь почему-то реально злой стал.

– Наруто недоделанный. – Вот у меня причин для злости хоть отбавляй.

– Я с тобой позже поговорю, – мрачно пообещал Стужев.

И мы провалились куда-то.

* * *

Свободное падение в «Феррари» – это, как оказалось, были еще цветочки, а вот падение без привязки к чему-то оказалось страшным. Правда, я не орала, почему-то вместо этого пробормотала только:

– Захухрень какая-то.

– Чего? – не понял Князь.

Пояснять не стала.

А потом мы приземлились на тропинку, которая понесла нас меж облаков в ночном небе. Ярко светила огромная сказочная луна, облачка были красивыми и пушистыми, вдалеке пронесся дракон, летящий за всадником на крылатом коне. Дракон явно не в салочки играл, а еще он не менее явно очень любил шашлык, так как время от времени выпускал струю огня в коня и всадника, но те умудрялись уворачиваться, а еще все пытались улететь.

– Ой, – прошептала я.

Дракон повернул голову, узрел нас и полетел за новым ужином!

И тут случилось следующее – Князь плавно обошел меня, закрыв собой от огненно-чешуйчатого, и достал из кармана… часы. Из-за широкой стужевской спины мне не было видно, что происходит, я разглядела только огонь, который полетел в нас… Завизжала… и умолкла, едва пламя угасло, дойдя до Князя.

– Марго, – раздраженно произнес Стужев, – расслабься, ты со мной.

– Это-то и пугает, – прошипела я.

– Ведьма ты! – прошипели в ответ.

Затем что-то полыхнуло снова… Когда дорожка вновь понесла нас прочь, я с удивлением увидела дракона, зависшего в воздухе с раззявленной пастью. Он так и висел, становясь все меньше по мере того, как дорожка уносила нас прочь по ночному небу, пока очередное облако не скрыло темный силуэт.