Разморённая теплом и солнцем, Ленсаноэль проваливается в сладкий сон. Она уже не слышит, как тихо хрустит ветка и из-за деревьев выходит Яромар.

Мужчина, когда услышал скрип двери, а затем удалающийся шелест платья, с Мариком на руках подошёл к окну. Через две минуты, как испуганная лань, во двор выскочила Ленсаноэль. Уперевшись руками в колени, она тяжело дышала.

— Сын, можешь помочь тёте Натафье на кухне. Ей нужен маленький волшебный помощник, — поцеловав макушку Марика, попросил мужчина.

— Хорошо, папа, — ребёнок, поставленный сильными руками отца на твёрдую поверхность, пошёл на кухню.

Два когиата, потираясь друг о друга боками, пошли следом за ребёнком. Это было прекрасно — огромный чёрный и маленькая, переливающаяся всеми цветами радуги, они были похожи на них. На Ленсаноэль и Яромара. Он тёмный душой, а она такая светлая и невинная. Он большой и сильный, а она маленькая и хрупкая. Завораживающий контраст!

Яромар, будто ведомый невидимой рукой, пошёл по извилистой тропинке к своему любимому озеру. Да так и замер, не дойдя до места своего назначения. Мужчина, стоя в кустах, следил за тем, как Ленсаноэль плещется в воде.

Кристальная вода ничего не скрывала от жадного взора Яромара. Её тело, прикрытое лишь жалким клочком ткани, было ещё прекраснее, чем во сне.

Глаза с жадностью выхватывали маленькие, но такие трогательные детали: родимое пятно на левой пяточке, выступающие лопатки, впалый пупок.

Всё это было таким…

Таким значительным. Трогательным. Родным.

Всё это было ЕЁ частью.

Частью её хрупкого тела, которое походило на золотой колос, что гнулся в поле от любого дуновения летнего ветра.

Что-то распирало грудь Яромара.

Что-то давило на грудную клетку столь сильно, что хотелось кричать.

Кричать громко, распугивая птиц и слушая эхо, которое повторяет этот крик.

Ленсаноэль вышла из воды и легла на нагретый солнцем песок, подставляя фарфоровую кожу ласковым солнечным лучам.

Разнеженная теплом, девушка уснула, а руки Яромара начало покалывать от нестерпимого желания огладить овал её лица, проверить мягкость кожи.

Не выдержав, мужчина мягкой поступью, будто хищник, подкрался к девушке и присел близ неё на корточки. Он с щемящей грудь нежностью смотрел в лицо спящей девушки. Разве может кто-то вызывать такие чувства? Разве может так скручивать от желания прикоснуться? От потребности вдохнуть запах? Мужчина осторожно касается скулы и восторженно выдыхает. Бархат. Нет! Ничто на свете не сравнится с этим ощущением! Ни один эльфийский щёлк не идёт в сравнение! Ленсаноэль морщит маленький носик с злотыми крапинками, но не просыпается. Волна горячей дрожи проходит по телу мужчины, который боялся быть пойманным.

Яромар берёт маленькую ладошку, что расслабленно лежит на животе и подносит к лицу. Её ладонь полностью помещается в его руке. Маленькая. Фарфоровая. Почти прозрачная. Знакомый запах наполняет лёгкие мужчины. Такой родной. Пробирающий настолько глубоко, что сердце на мгновенье перестаёт биться. Яромар прикрывает глаза и целует пальчик за пальчиком. Аккуратно. Едва касаясь. Боясь оцарапать нежную кожу своей колючей щетиной.

Взглянув в последний раз в лицо спящей девушки, Яромар поднимается с корточек. Солнце пригрело спину, которая была обтянута чёрной рубашкой, и мужчине нестерпимо захотелось искупаться. Скинув одежду, он с разбегу ныряет в воду и широкими гребками рассекает воду.

Когда Лена просыпается от громкого всплеска, она думает, что всё ещё спит. Из озера выходит её муж. Вода каплями стекает по его телу и золотом блестит на солнце. Это видение настолько прекрасно, что Лена с силой сводит бёдра. Внизу живот тянет так сильно, что становится больно. Но идут минуты, а видение не рассеивается. Ленсаноэль испуганно вскрикивает и начинает натягивать платье, путаясь в рукавах. Одёрнув платье, девушка хватает плетённые сандалии и, с ними в руках, как бульдозер ломится через лес. Что за чертовщина происходит? Она прочитала десятки учебников. Там ясно говорилось, что жители Нумии могут иметь лишь одного истинного партнёра. Так почему её так ломает рядом с ним? Почему её хочется умереть, когда он далеко? По тому, как она реагирует на его запах, по тому, как её колотит в его присутствии — они истинные. Но это невозможно! Эона — его элиэна.

Ленсаноэль принимает душ, чтобы смыть песок, и идёт на кухню. Это её любимое место в доме. Натафья иногда позволяла Лене готовить земные блюда, и девушка с радостью принималась за готовку. В такие дни женщина, с позволения Ленсаноэль, раньше уходила домой.

— Здравствуйте, Натафья! Не хотите выходной?

— Опять печь хочешь? — смеётся женщина.

— Да, — Лена обнимает подбежавшего к ней Марика. — Хочу сыночку его любимый пирог испечь.

— Ну, тогда я оставляю кухню в твоём распоряжении.

Натафья моет руки, снимает цветастый передник и, чмокнув Марика в щёчку, напевая себе под нос, уходит.

— Ну что, сыночек? Будем печь пирог с малиной?

— Да, — Марик шустро подвигает табуретку к рабочему столу и взбирается на неё.

Он закатывает рукава синей рубашки и выжидающе смотрит на маму.

— Первым делом мы замесим тесто, — Ленсаноэль выкладывает нужные ингредиенты на стол.

Смеясь и дурачась, они с горем пополам испекли вкуснейший пирог. Марик с ног до головы был покрыт мукой. Отужинав приготовленной снадобью, Лена с Мариком направились в ванную приводить себя в порядок. Из купальни они вышли чистые, довольные и уставшие.

Марик и Ленсаноэль устроились под тёплым одеялом девушки. Мальчик внимательно вслушивался в слова Лены. Сегодня девушка рассказывала «Красавицу и Чудовище» и с радостью ловила заинтересованность во взгляде сына. Подложив ладошку под чуть округлившуюся щёку, Марик вслушивался в каждое сказанное слово. Сама того не заметив, Ленсаноэль провалилась в сон. А мальчик продолжал лежать на боку и блуждать взглядом по лицу своей мамы. Как же ему повезло! Своих родителей он не помнил. Всё, что до недавнего времени хранилось в его воспоминаниях — это холод, голод и страх. Но сейчас всё изменилось! Его жизнь изменилась! Он нашёл маму. Свою любимую мамочку. Она не была одной из тех женщин в широких пышных платьях, с резким ароматом духов. Он помнит эти брезгливые взгляды, которые они кидали на истощённых детей. Кончиками тонких пальцев, они придерживали подол платья и проходили вдоль ряда выстроенных детей. И всегда выбирали не его. Да и не хотел Марик, чтобы его забрала вот такая семья.

А Ленсаноэль, она другая. Она пахла домом, теплом и солнцем. К ней хотелось прижиматься и вдыхать этот запах. Хотелось чувствовать её ласковую ладонь в волосах и тёплые поцелуи на щеках. Марик чувствовал её любовь. И так же любил в ответ.

Марик протягивает ладошку и начинает водить пальчиками по её лицу, чтобы точно запомнить каждую черту.

— Лия, ты уверена, что хочешь поехать? — Лена пытается скосить глаза на стоящую позади неё девушку.