Группа должна разделиться. Одна ее часть, состоящая из пяти мужчин и двух женщин, под руководством молодого биолога останется в поселении. Сам же лидер, с остальными девятью мужчинами и двумя женщинами, отправится на корабле в Европу в поисках лучшей земли. Они обещали известить о себе, если будет таковая возможность, в следующем году.

Приняв такое решение, обе партии стали вновь дружественны и миролюбивы. Все старались помочь пионерам. Когда же наступило время отплытия, произошло торжественное прощание. Они обрели избавление от болезненной несовместимости; но и расставание тех, что так долго были товарищами по священному предприятию, было мучительным.

Это расставание оказалось еще более важным, чем предполагали. Потому что из этого события возникли две разделенные расстоянием человеческие породы.

Те, кто остался, так больше ничего и не услышали о путешественниках и спустя долгое время решили, что они попали в беду. Но на самом деле их отнесло на запад и юго-запад мимо Исландии, теперь представлявшей собой группу вулканов, к Лабрадору. В этом путешествии сквозь небывалые штормы и океанские катаклизмы они потеряли почти половину людей и в конце концов оказались неспособны управлять кораблем. Когда же, наконец, они потерпели крушение у прибрежных скал, то на берег выбрались лишь помощник плотника, две женщины и пара маленьких обезьянок.

Спасшиеся люди оказались в климате, куда более знойном, чем климат Сибири; но подобно Сибири на Лабрадоре сохранились нагорные земли, покрытые буйной растительностью. Мужчина и эти две женщины столкнулись с трудностями при поиске пищи, но со временем адаптировались к диете, состоящей из ягод и кореньев. Однако тяжелые климатические условия со временем привели к тому, что их потомки окончательно одичали, выродившись в тип, который можно было считать человеческим лишь по происхождению.

Маленькое поселение в Сибири по-прежнему испытывало затруднения, но зато действовало целеустремленно. Расчеты показали ученым, что планета не вернется к своему обычному состоянию даже за несколько миллионов лет, потому что, хотя первое и поверхностное бедствие уже прекратилось, огромная выделенная и накопленная энергия внутреннего взрыва будет еще миллионы лет вырываться наружу через вулканические разрывы. Лидер этой группы, на редкость гениальный человек, определил общую ситуацию следующим образом. Миллионы лет планета будет необитаема, за исключением узкой кромки побережья Сибири. Человеческая раса обречена на целые эпохи очень тяжелых, неблагоприятных окружающих условий. Все, на что можно надеяться, заключается в выносливости единственных остатков цивилизованного человечества, которые должны оказаться способны в «состоянии спячки» дождаться более благоприятных времен. Принимая во внимание эту цель, оставшаяся группа должна размножаться и при этом создать возможности для цивилизованной жизни своего потомства. Прежде всего, следует записать в той или иной постоянной форме как можно больше того, что можно вспомнить о культуре Патагонии. «Мы являемся зародышем, – сказал он. – Нужно играть наверняка, планировать на долгое время, сохранять человеческое наследие. Наши шансы очень малы, но надо победить любым способом».

Именно так они фактически и поступили. В самом начале несколько раз едва не погибшие, эти немногочисленные изможденные личности сохранили в себе искру человечности. Близкое знакомство с их жизнями обнаружило бы глубокую личную драму, потому что, несмотря на святую цель, объединяющую их, почти как мышцы одной руки, они были индивидуумы с различными характерами. Более того, их дети стали причиной ревности между томящимися по родительским чувствам взрослыми. Было даже подавленное, а временами и открытое соперничество, чтобы получить привязанность или даже любовь этих молодых существ – немногих и драгоценных бутонов на стволе человечества. Возникали также и резкие разногласия по поводу их образования. Потому что, хотя все старшие и обожали их просто за детскую непосредственность, склонный к некоторому прожектерству лидер этой общины думал о них главным образом как о потенциальных носителях человеческого духа и полагал, что они должны быть сформированы очень строго для выполнения их великой функции. И в таком вот бесконечном подавленном антагонизме целей и темпераментов это маленькое общество жило день за днем, словно конечность, шевелящаяся из-за конвульсионных напряжений ее мышц.

Взрослые члены общины посвящали большую часть своего досуга во время долгой зимы героической работе по конспективной записи всех человеческих знаний. Эта задача была очень дорога их лидеру, но остальным она частенько надоедала. Для каждого была выделена одна из сфер культуры; и после того как он или она продумывал раздел и быстро записывал его на грифельной доске, это подвергалось критическому обсуждению, после чего итог вырезался на пластинах из твердого камня. Многие тысячи таких пластин хранились в пещере, специально подготовленной для них. Таким образом было записано кое-что об истории Земли и человека, конспекты по физике, химии, биологии, психологии и геометрии. Каждый из «авторов» записывал также и свои собственные специальные знания и добавлял изложение своих собственных взглядов по поводу существования. Много изобретательности было проявлено в создании визуального иллюстрированного словаря и грамматики, с помощью которых, как надеялись, в отдаленном будущем можно будет разобраться со всей библиотекой.

Прошли годы, пока выполнялась эта тотальная запись человеческой мысли. Основатели поселения состарились и ослабели, в то время как старшие представители следующего поколения еще оставались подростками. Из двух женщин одна умерла, а другая была почти немощной калекой, обе принесли себя в жертву материнству. Молодежь, мальчик-младенец и четыре девочки разного возраста, определяла теперь будущее человека. К несчастью, эти столь дорогие им существа страдали от избытка родительской любви. Их воспитание было испорчено. Они были одновременно как избалованы, так и сильно стеснены. Полагалось, что самое лучшее для них – чрезмерная забота и учеба. Поэтому они начали стараться держаться от взрослых подальше и устали от возложенных на них идеалов. Привнесенные в разрушенный мир без их согласия, они отказывались принимать столь тяжелый груз обязательств по отношению к невероятно отдаленному будущему. Добыча пропитания и повседневные трудности в их молодом возрасте и без того предоставляли их духу достаточно возможностей упражняться в мужестве, преданности общему делу и взаимодействии с другими личностями. Они собирались жить только настоящим, и только для осязаемой реальности, а не для некой «культуры», о которой знали лишь понаслышке. Особое отвращение они испытывали к тяжелому труду гравирования на гранитных пластинах бесконечных пустословий.

Кризис наступил тогда, когда старшая девочка достигла порога физической зрелости. Глава общины сказал ей, что ее обязанность состоит в том, чтобы скорее производить на свет детей, и приказал ей вступить в связь с его собственным сыном, приходящемся ей двоюродным братом. Помня свои переживания при последних родах, которые убили ее мать, она отказалась, а когда ей стали докучать с этим, бросила свои гравировальные инструменты и убежала. Это был первый случай открытого неповиновения. Еще через несколько лет старшее поколение полностью утратило власть. Новый образ жизни, более активный, более опасный, полный острых ощущений и беззаботности, привел к снижению комфортности и организованности общины, но зато и к обретению более крепкого здоровья и больших запасов жизненных сил. Старания по выращиванию растений и разведению скота были почти прекращены, был приостановлен и ремонт жилищ; но зато достигнуто великое мастерство в охоте и исследовании местности. Свободное время было отдано играм, основанным на азарте и смекалке, танцам, пению и пересказам романтических историй. Музыка и пересказ небылиц, конечно, теперь были самыми главными средствами сохранения утонченной натуры в этих существах и стали средством перехода к смутному религиозному опыту. Интеллектуальное наследие старших было осмеяно. Да и что могли рассказать их чистые науки о реальности – многоликой и всегда непостоянной, восхитительно нелогичной и вечно живой Реальности? Разума человека вполне хватало для занятия охотой и земледелием в мире простых чувств и всем понятных ощущений; но если он вторгался дальше, за эти пределы, то оказывался будто бы в пустыне, и душа начинала страдать. Позвольте разуму жить, как подсказывает природа. Позвольте ему держать в своем сердце живого молодого бога. Позвольте ему дать свободу рвущейся наружу, противоречивой, темной жизненной силе, которая ищет самовыражения в нем не в качестве здравого смысла, а лишь как красота.