Это, конечно, не полтора миллиона, которые огреб Калиновский, но сумма все же неплохая. Для меня, например, это огромные деньги.

А теперь допустим одно маленькое логическое построение. В характере ли такого человека, как Вадим, удовольствоваться жалкими ста двадцатью тысячами, когда он знает, кто хозяин тех полутора миллионов?

Хороший вопросик, правда?

«Господин Мордвинов!

Не пишу «уважаемый», ибо считаю подобное обращение излишним. Я не могу вас уважать, ибо знаю, какую сумму вы утаили от г-на Калиновского, намного превысив лимит пятнадцати процентов. Думаю, Вениамин Лукьянович подтвердит, что вы безбожно раздели его до нитки.

Мне кажется, у этих денег должен быть более достойный хозяин.

Предлагаю сообщить о вашем принципиальном согласии передать их мне следующим способом, повесьте на свои окна кремовые шторы, которые вы приобрели в ГУМе неделю назад.

За вами ведется постоянное наблюдение. Если через неделю вы не повесите новые шторы, последствия окажутся для вас весьма и весьма плачевными».

Подписи, естественно, не было.

Алексей Петрович дрожащими руками скомкал письмо, но тут же вновь расправил его и принялся в который раз перечитывать наглое послание. Супруга его с растущим беспокойством наблюдала за тем, как у мужа все время меняется цвет лица: Мордвинов то краснел, то зеленел, как переключаемый светофор.

— Лелик, — не выдержала она, — может, валерьяночки?

— Какая валерьяночка, отстань ты, ради бога! Ты понимаешь, что это такое?! — Мордвинов яростно потряс письмом: — Это бомба! И она меня добьет! В смысле, разнесет на мелкие кусочки!

— Господи, — запричитала супруга, утирая обильные слезы, увлажнявшие ее рыхлые щеки. — Ты и так уже намучился, сперва Калиновский, потом Корякин, потом этот сыщик-аферист…

— Кто, кто обо всем пронюхал?! — Мордвинов вскочил и забегал по огромной роскошной комнате. — Вениамин Лукьянович прекрасно знает, кто в итоге украл все наши деньги! Его люди до сих пор не могут Левина разыскать!

— Хоть Вениамин Лукьянович тебя тогда и подставил, он быстро вошел в твое положение, — подтвердила жена, сморкаясь в раскисший надушенный платочек.

— Потому что и его, и мое положение теперь совершенно одинаковое! Да, я удержал несколько больше пятнадцати процентов. Мы тогда встретились с Вениамином Лукьяновичем и вежливо утрясли все нюансы. А потом этот частный аферист обчистил нас обоих! — Мордвинов понемногу впадал в исступление. — Да плевать уже мне было на эти деньги, я мечтал только об одном: чтобы меня оставили в покое и не упрятали за решетку! Мало мне было Калиновского с Корякиным, мало бесед со следователем, мало этого Левина — объявляется еще один шантажист, причем совершенно неизвестный!

— Позвони Вениамину Лукьяновичу, может, он что-нибудь посоветует, — прорыдала супруга.

— Конечно, позвоню! Я же не буду на этих шторах аршинными буквами писать — у меня, мол, украли то, что я сам…

Мордвинов внезапно замолк. Супруга глядела на него, словно перепуганная овца, и разве что не блеяла от отчаяния.

— Вот, он тут пишет, что за мной следят! — Алексей Петрович ткнул пальцем в письмо, которое утром, ни о чем не подозревая, достал из ящика. — Даже о том, что я в ГУМе шторы купил, и то знает, сволочь! Так вот, — повысив голос, торжественно произнес он, словно обращался к невидимым наблюдателям, — я заявляю… нет, я клянусь: нет у меня никаких денег! Их украл частный детектив! Вот ему письма и пишите!

Мордвинов рухнул в кресло. Жена захлопотала, бегая вокруг него и подсовывая мужу стакан с мутной вонючей жидкостью.

И тут позвонили в дверь.

Супруги побелели, в ужасе переглянулись и застыли как истуканы.

Звонок повторился.

— Неужели это уже за мной? — прошептал Алексей Петрович, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. — Галя, посмотри…

Галина Юрьевна вышла из оцепенения и на цыпочках подкралась к двери. Осторожно заглянув в «глазок», она всплеснула руками:

— Это Юля!

— Только ее мне и не хватало, — застонал Алексей Петрович. — Сейчас закатит скандал из-за своей комнаты…

Но Юля не стала закатывать скандал. Она довольно вежливо поздоровалась и сказала, что приехала забрать кое-какие вещи.

Мордвинов был так рад ее спокойствию, что даже дал ей деньги на грузовое такси, чтобы Юля смогла забрать книги и компьютер. Дочь милостиво приняла подарок, упрятала его поглубже в карман и небрежно заметила:

— Кстати, я тут сходила к нотариусу. Он сказал, что, поскольку квартира числится трехкомнатной, ее в два счета разменяют.

— Доченька! — возопила Галина Юрьевна. — Все же потом тебе достанется! Не делай глупостей!

— Ждать неохота! — во весь рот улыбнулась непокорная дочь. — Я, может, замуж собралась. И родить сразу тройню. Не прельщает бабулькой стать?

— Давай, давай, загоняй родителей в гроб! — заголосила Галина Юрьевна. — Бесчувственная, бездушная дрянь! Отдавай деньги!

Не обращая на ее вопли ни малейшего внимания, Юля вызвала по телефону такси и принялась перетаскивать вещи поближе к двери. Проходя мимо стола, она увидела валявшийся на нем смятый лист бумаги и усмехнулась про себя.

Игнорируя истерические крики матери и пребывающего в тупой прострации отца, Юля твердо пообещала, что заявление о размене жилплощади отнесет завтра же. А если возникнет необходимость, подаст на родителей в суд.

С этой парфянской стрелой, пронзившей их нежные родительские сердца, Мордвиновы и остались.

А Юля, попросив водителя такси подождать, зашла в соседнюю квартиру и сердечно попрощалась с соседкой, которую знала с детства. Эта востроносая старушка разрешила Юле посидеть у нее на кухне, благодаря чему девушка и смогла услышать исторический диалог предков по поводу угрожающего письма. И не только услышать, но и кое-что увидеть: соседка не так давно начала ремонт, и в стене кухни, примыкавшей к комнате-квартире Мордвиновых, зачем-то была пробита над плинтусом небольшая, но вполне устроившая Юлю дыра сантиметров пятнадцати в диаметре. Так что, с комфортом полежав на животике, пока старушка наслаждалась очередным сериалом в комнате, дочь жулика имела великолепную возможность лично наблюдать реакцию своего напуганного папеньки и по достижении «крещендо» появиться у родителей в квартире.

Очень полезно дружить с соседями. Кто знает, а вдруг пригодится!

* * *

Вадим открыл правый глаз, затем левый, потянулся и от души зевнул. Повернувшись на локте, он узрел меня и, кажется, несколько удивился. Я сделала вид, что ничего не заметила, и подала ему поднос с кофейником, чашечкой и пепельницей.

— О-о, — довольно протянул он. — Я чувствую себя как в раю!